Экспертный институт социальных исследований и Центр политического анализа представили в Москве доклад «Владимир Путин: президентство и лидерство».
Широко распространено представление о том, что Путин кто угодно, но не революционер. Что он — анти-революционер, контрреволюционер. Путин как лидер «консервативного мира» сам неоднократно негативно высказывался о революциях на Украине, Ближнем Востоке и т. п. Более того, в 2011—2012 годах на волне «болотных протестов» или как их еще называли в Западной прессе — «славянской весны», анонимные граффитисты украшали стены домов в Москве изображением Путина, отрезающего букву «R» у слова «REVOLUTION», так, что получалось «EVOLUTION»:
Считается, что автором граффити является знаменитый британский стрит-артист Бэнкси. Так что, вопреки известному хиту группы Pussy Riot, Путин не разжигает костры революции, он их тушит. Сам Путин достаточно редко высказывается о революциях. Так, о революции 1917 года в России он говорил следующим образом: «2017 год — год столетия Февральской и Октябрьской революций. Это весомый повод ещё раз обратиться к причинам и самой природе революций в России. Не только для историков, учёных — российское общество нуждается в объективном, честном, глубоком анализе этих событий».
«После Октябрьской революции государство сделало всё, чтобы уничтожить наши духовные, религиозные корни. Действовало очень последовательно и жестоко. Многие церкви были уничтожены, снесены».
При этом Путин как человек, получивший советское воспитание, за настоящую революцию 1917 года полагает революцию Октябрьскую. Вот цитата из того же выступления на публике:
«Это было на протяжении всей нашей истории, я уже не говорю даже про советское время, и раньше это было, ещё до Октябрьской революции. Поэтому здесь нет ничего удивительного».
Именно Октябрьская революция, по мнению Путина, стала «отправной точкой для очень многих из тех тяжелейших испытаний, через которые пришлось пройти нашей стране в XX веке».
Более того, хорошо знает Путин и советскую революционную риторику. Так, на совместной пресс-конференции с главой Киргизии в феврале 2017 года Путин «подкалывал» Алмазбека Атамбаева: «Есть у революции начало, нет у революции конца».
Очевидно, что к революциям сам Путин относится предельно негативно. Особенно это касается так называемых «цветных революций». Вот характерная цитата:
«Цветные революции» — наработанный план разобщения общества. Социальная революция в риторике Путина употребляется в ряду следующих терминов: «разрыв», «нагнетание», «разобщение», «хаос»: «в условиях, когда мы сейчас вспоминаем события 1917 года, когда мы в следующем году будем отмечать столетие революционных событий, в 2017 году, мы должны вести дело к примирению, к сближению, а не к разрыву, не к нагнетанию»; «…начали поддерживать всякие «цветные» революции, в том числе и так называемую «арабскую весну». Взахлёб ведь поддерживали. Сколько мы видели положительных оценок того, что там происходит. К чему пришло? К хаосу»; «…после «арабской весны» подобрались уже и к нашим границам. Зачем надо было поддерживать госпереворот на Украине?».
«Мы внимательно смотрим за дискуссиями и в правящих элитах, и в экспертном сообществе. Достаточно посмотреть заголовки западной прессы за последний год: одних и тех же людей называют то борцами за демократию, а затем исламистами, сначала пишут о революциях, потом о погромах и переворотах. Результат очевиден: дальнейшее разрастание глобального хаоса».
В то же время к революциям в сфере науки и техники Путин относится вполне позитивно: «Сегодня мы должны обеспечить безусловное развитие российской экономики, причём сделать это так, чтобы наша страна не только вписалась, а была одним из лидеров уже начавшейся технологической революции, чтобы в новый технологический уклад Россия вошла в качестве одного из лидеров».
Хотя и у них есть свои издержки: «…новые технологии способны снизить привлекательность традиционных отраслей. А изменение профессиональных требований и автоматизация производств на новой базе при отсутствии должной системы переподготовки кадров могут вызвать и структурную безработицу. Здесь всё понятно, элементарно, это ещё со времён английской буржуазной революции происходило. Мы помним и социальные последствия, помним и возникшие тогда способы, работу по правилам как способ забастовки, помним диггеров, которые ломали новое оборудование, и так далее». Тем не менее, образ Путина-контрреволюционера не всегда доминировал. Боле того, существует достаточно авторитетная традиция рассмотрения Путина в революционном контексте, а также в качестве лидера своеобразной революции. И можно согласиться с тем, что, хотя сам Путин и не является революционером, но из революционного контекста его исключить нельзя. В 2001 году вышла в свет книга ныне ректора РАНХиГС Владимира Мау, в которой события в СССР-России на рубеже ХХ-ХХI века описывались как революция. По мнению Владимира Мау, фигурой Путина завершается последний крупный революционный цикл в России, пришедшийся на период с 1987 по 2001 годы.
Как писал будущий бывший посол в России Майкл Макфол, «Россия, а также прилегающие к ней государства бывшего СССР и Восточной Европы, прошли через фундаментальные политические, экономические и социальные преобразования, сопоставимые по масштабу последствий лишь с Великой Французской и большевистской революциями» (McFaul 1996, p. 169).
Вне этого революционного контекста невозможно понять ни появление такой фигуры как Путин на политическом горизонте, ни его идеологию, в которой приоритет отдан либерально-консервативным идеям.
Как полагает Мау, революционная ситуация описывается не в терминах насилия и страданий, но слабостью государства. Власть на ограниченный период времени, как правило 15 лет, не в состоянии ни собирать налоги, чтобы покрывать госрасходы, ни проводить последовательную политику ни в одном из секторов, ни контролировать ход событий. Возникают и размножаются новые центры власти, с которыми центр вынужден считаться. Сохраняется фрагментация общества, происходит выделение новых и переконфигурирование старых элит на протяжении всего революционного периода. Формируются и распадаются политические коалиции. Правила социального взаимодействия непрерывно меняются и т.п. Период нестабильности длится, пока в ослабевшем обществе не фиксируется новый набор базовых ценностей и принципов экономической и социально-политической организации, отражающей результаты революции. Конец революции опознается по появляющемуся неписаному — в дополнение к формальным законам — своду правил, когда появляется своеобразный консенсус относительно дозволенного и недозволенного. Как писал Славой Жижек по этому поводу, «и в бывшей Югославии, и в бывшем Советском Союзе были неписаные правила и вы знали, что делать, когда нужно дать взятку. Во времена же Ельцина неписаные правила были непонятны, что вносило недопонимание и смятение. Я не являюсь другом Путина, но думаю, что с ним пришла определенного рода стабилизация. Стало понятно, в чем состоят неписаные правила». Появляется своеобразное «новое лицемерие», разграничивающее частное от публичного, и ориентированное на провозглашение принципов и ценностей, которые, как понятно всем, не могут последовательно выполняться, но не дисквалифицируются как таковые. Конец революции характеризуется целым рядом позитивных изменений: создаются условия для экономического роста, исчезает опасность децентрации власти и распада страны (ложно понятой в конце 90-х «федерализации»), бюджет наполняется доходами, растут социальные обязательства властей и т.п. И именно в этот постреволюционный период создаются условия для того, что в политологической литературе обозначается как консервативная модернизация.
Путин — не революционер и не контрреволюционер. Он тот, на ком завершается история новейшей русской революции.
Источник: Regnum.ru
ОСТАВИТЬ СВОЙ КОММЕНТАРИЙ