Адрей Звягинцев снимает тяжелые политические драмы, которые отлично смотрятся, сильно ранят, задевая за живое, и оставляют неизгладимые яркие и болезненные впечатления. Его тема — разрушенная система, страна, в которой не действуют законы. И поэтому в его сюжетах — сплошь и рядом политики-интриганы и раздавленные жизнью жертвы. Автобусные остановки обклеены объявлениями о пропавших без вести людях, в ветвях чахлого городского дерева висит мертвая собака, а судебные чиновники зачитывают приговоры таким монотонным голосом и с такой бешеной скоростью, что слова теряют весь свой смысл. Его фильмы говорят нам, что ад существует и что имя этому аду — современная Россия.
На его родине, как и следовало ожидать, власти очень обижаются на него за это. Раньше они оказывали Звягинцеву горячую поддержку, а теперь, похоже, испытывают раскаяние, считая, что совершили ошибку. Они отвергли его фильм «Левиафан» 2014 года — сразу же после того, как номинировали его на премию «Оскар» от России. Его последний фильм «Нелюбовь» был снят без государственного финансирования при поддержке европейских компаний и представляет собой мрачный портрет представителей московского среднего класса. «Я — вне системы. Деньги находит мой продюсер, — объясняет Звягинцев. — Поэтому я — очень счастливый режиссер».
Мы встретились во время премьерного показа фильма в Каннах. Для встречи мы выбрали расположенный в стороне от дороги и скрытый от толпы за коваными воротами ветхий панельный дом, который используется еще и как бутик. Внутри помещения было не очень светло, но во время интервью Звягинцев — довольно хмурый человек средних лет с коротко стрижеными с проседью волосами — не захотел снимать солнечные очки. Он видит мир в мрачном свете. Это понятно по его фильмам.
Проведя два часа в компании озлобленных Бориса и Жени, я вышел из кинотеатра, испытывая сильное желание принять душ. Бог знает, как Звягинцев выдерживал все это, снимая фильм неделями, месяцами. Он, должно быть, чувствовал, как гнетущая атмосфера фильма пронизывает его насквозь.
В детстве, живя в Сибири, он боготворил Аль Пачино и мечтал стать актером. Приехав в Москву, он жил случайными заработками. Убирал в домах, работал дворником — подметал опавшие листья, убирал снег во дворах. Последняя работа была самой плохой, говорит он. «Зимы в России очень суровые, очень длинные. Снега было много, и мне приходилось сгребать его лопатой и убирать из одного места в другое. Но это было еще ничего, убирать снег не так сложно. Самое тяжелое — это лед. Мне приходилось долбить его лопатой часами, просто чтобы расколоть. Так что видеть его теперь не могу. Этот лед меня чуть не угробил».
Потом он снимался в телесериалах и в рекламе мебели. И сейчас его не очень тянет сниматься, он говорит, что отошел от актерской работы с тех пор, как снял свой первый фильм. «Те времена, когда я играл в кино, давно в прошлом. Есть люди, которые умеют это делать гораздо лучше меня».
Его первой режиссерской работой стал фильм «Возвращение», вышедший в 2003 году — рассказ о взрослении и новом этапе жизни молодого героя. Картина была удостоена главного приза Венецианского кинофестиваля «Золотой лев». В 2007 году его фильм «Изгнание» был номинирован на «Золотую пальмовую ветвь» на кинофестивале в Каннах. Затем, начиная с фильма 2011-го года «Елена», Звягинцев стал делать акцент на особенностях российского общества, сопоставляя жизнь обитателей роскошного московского жилого комплекса с существованием жителей убогого поселка на городской промышленной окраине. Примерно тогда представители политического истеблишмента начали «охладевать» к нему, терять интерес. Но почему отчуждение? Может, он изменился? Или они?
Он отвечает не сразу. «Непростой вопрос. Я думаю, что мои первые фильмы на самом деле не касались современных реалий, поэтому Министерству культуры было легче их любить и финансировать. Начиная с фильма «Елена», я стал снимать в современной Москве, в современном политическом ландшафте. Проблема — в зеркале. Люди, облеченные властью, смотрят в зеркало, и им не нравится то, что они видят. Но это только моя точка зрения, мое восприятие реальности. Я могу ошибаться».
Полное отчуждение произошло с появлением фильма «Левиафан». На первый взгляд фильм представляет собой рассказ о провинциальном автомеханике, раздавленном бюрократической машиной, но его кульминацией стало торжество своеобразной российской разновидности зла в сочетании с фашистской риторикой представителей православной церкви и портретом Путина кабинете коррумпированного мэра. После того, как «Левиафан» был утвержден в качестве официального претендента на премию «Оскар» от России, власти внезапно решили, что этот фильм им не нужен. Ультраправый политик Владимир Жириновский осудил фильм, назвав его «заразой», а видная церковная группа заявила, что он является «гнусной клеветой». После выхода фильма на экраны министр культуры Владимир Мединский разработал новый набор руководящих принципов и норм, явно выбирая объектом своей критики фильмы, которые «оскверняют» Россию. Одним махом Звягинцев был переведен в разряд неугодных.
Я спрашиваю, считает ли он сейчас себя диссидентом, и вопрос ставит его в неловкое положение. Это слишком громкое слово; с ним нужно обращаться осторожно. «Да, господин Мединский был разочарован “Левиафаном″. Ему показалось, что Россия в нем показана в неблаговидном свете. Но я был искренен. Если я показываю мэра-коррупционера, то потому, что такие люди существуют. Это не потому, что я хочу быть диссидентом, и даже не потому, что я хочу критиковать Россию. Я просто рассказываю о том, что вижу вокруг. Так что, если я и диссидент, то это не специально».
Он надеется, что сможет и дальше снимать фильмы на родине. Его не привлекает перспектива привыкать к новому языку и культуре. Звягинцев считает, что ему должны разрешить остаться там, где он есть. Некоторые, возможно, даже скажут, что он служит обществу, оказывая ему важную услугу.
«Государство не хочет вспоминать, что роль художника — быть в оппозиции, — говорит он. — Иначе как представители властей увидят свое истинное лицо. В старину у правителей при дворе всегда были клоуны и шуты. С одной стороны, их держали, чтобы они развлекали короля. Но с другой стороны, они были единственными, кто мог сказать ему правду. Разумный, мудрый король знает, что шуты нужны. А глупый, неуверенный в себе король этого не знает». Грустно улыбаясь, Звягинцев продолжает: «Вы спрашиваете меня, диссидент ли я. На самом деле я считаю, что я скорее похож на клоуна».
Зэн Брукс (Xan Brooks)
Источник: The Guardian, Великобритания
Перевод: ИноСМИ
ОСТАВИТЬ СВОЙ КОММЕНТАРИЙ