Интервью с ветеранами ОВД Кыргызской Республики.
Феликс Шаршенбаевич Кулов – широко известная личность в Кыргызстане. Ныне политик, а в молодые годы он служил в органах внутренних дел, боролся с преступностью, дорос до министра внутренних дел, избирался легендарным парламентом вице-президентом страны, был премьер-министром. Он приобрел популярность в народе в годы обретения Кыргызстаном независимости. Предлагаем читателям интервью с ним, взятое в это непростое для страны время.
-Здравствуйте, Феликс Шаршенбаевич. Многим людям интересно узнать о том, как вы всего добились в жизни. Расскажите, пожалуйста, сначала о своих родителях, какое от них вы получили воспитание?
-Мой отец Шаршенбай был грамотным человеком, в 14 лет он уже был заместителем редактора газеты «Кыргызстан пионери». С началом Великой Отечественной войны его послали в Ташкент на специальные курсы, а затем призвали в армию. Служил он в минометном полку «Катюши» на Волховском и Карельском фронтах, а после отправили на Дальний Восток на войну с Японией. Демобилизовался он в 1946 году и был направлен на оперативную работу в город Фрунзе в органы МГБ. Когда это ведомство разделили на КГБ и МВД, он остался в милиции. Вышел он на пенсию в звании полковника с должности заместителя начальника УВД гор. Фрунзе, когда ему было всего 38 лет, имея выслугу 25 календарных лет. Сыграло роль то, что на фронте один день нахождения на передовой приравнивался к трем. Помню я спросил отца, а ему было уже далеко за 60, какое качество он считает самым главным у руководителя. Его ответ запомнил на всю жизнь: «В работе руководителя главное – это иметь чувство нового, передового. Нельзя останавливаться на достигнутом, надо искать и находить новые решения, соответствующие обстановке и поставленным задачам». Естественно, что такие советы не забываются. Например, будучи уже министром внутренних дел, чтобы органы внутренних дел не разделились по политическим пристрастиям, когда началась эпоха перестройки и демократизации в стране, мы первые в Советском Союзе приняли решение департизироваться, то есть, выйти из состава КПСС и подчиняться не решениям партии, а только закону.
Впервые в СССР мы создали службу собственной безопасности (сейчас служба внутренних расследований), службу по борьбе с наркобизнесом, впервые в Союзе было создано подразделение по борьбе с экстремизмом в МВД.
Будучи министром национальной безопасности, я создал первое главное управление разведки, раньше это был небольшой отдел и впервые в истории кыргызских органов безопасности была на самом высоком государственном уровне принята и утверждена Концепция внешней разведдеятельности. Создано антитеррористическое подразделение «Калкан» («Щит»), сотрудники которого прошли курсы боевой и специальной подготовки во многих странах( США, РФ и др.) Впоследствии он был переименован в «Альфу». В общем, заложенное отцом правило искать всегда что то новое сообразно меняющимся условиям, я пытался применять в своей работе.
А моя мать была актрисой . Тогда до войны во Фрунзе был только один театр. Одна из ее ролей- Токтогул в детстве. С нашими артистами даже один раз выезжала на фронт с концертами. Она была еще совсем молоденькой, когда удостоилась чести быть в составе
нашей делегации на первой декаде кыргызского искусства и литературы в Москве. Были они в Кремле, где их принимали члены Политбюро во главе со Сталиным. Проработала мама в театре 10 лет и вынуждена была уйти из него для ухода за детьми, а было нас у родителей семеро, но две девочки умерли от болезней во время войны.
-Вы начинали службу в милиции с самых низов. В 1966-67 годах, когда вам было 18-19 лет, вы были рядовым милиционером. Расскажите, пожалуйста, об этих годах, как вам служилось, какие у вас были достижения. Были ли в это время какие-нибудь интересные запоминающиеся случаи в борьбе с преступностью?
-С 1 ноября 1966 года я начал службу рядовым милиционером в оперативном взводе отдельного мотооперполка УВД гор. Фрунзе. Мы работали в то время по городу как сыщики по карманным ворам, наркоманам, разбойникам, грабителям и другим нарушителям общественного порядка. Это подразделение отдалённо напоминает нынешний спецназ, но мы больше работали без формы, в гражданской одежде. Иногда даже некоторых из взвода переодевали в женскую одежду и они гуляли в парках в качестве приманки. А остальные прикрывали их и в случае нападения злоумышленников, задерживали. Эта работа мне очень нравилась, потому что она была живая, интересная, тем более для молодого человека, как я, который только пришел в милицию. Часто нас привлекали для силовой поддержки сотрудников уголовного розыска. Эта работа дала мне определенную закалку, творческое развитие и опыт.
Также нас очень неплохо готовили в физическом отношении. У нас был тренер по фамилии Калмыков, бывший фронтовик, служивший в органах НКВД. Он обучал нас боевому самбо, относился к тренировкам строго и говорил, что учит нас не драться, а как надо нейтрализовать противника. А командиром взвода у нас был майор Коршунов. Его внешний вид соответствовал фамилии – орлиный нос и крепкая фигура. Как настоящий командир он очень много времени уделял служебной подготовке и политико-воспитательной работе.
Командиры часто давали нам ориентировки на задержание разных преступников. Но наиболее мне запомнились события 17 мая 1967 года, когда во Фрунзе произошли массовые беспорядки. А началось тогда все с задержания солдата, который в увольнении выпил лишнего и стал буянить. Милиционеры повели его в пункт, который располагался на Зеленом рынке в центре столицы, и вызвали военный патруль. Когда патруль приехал, солдата развязали, а он головой пробил стеклянное окно и поранился. И когда его выносили из пункта милиции на носилках, собралась небольшая толпа, люди стали кричать, что милиционеры убили солдата. Нас по рации вызвали туда, мы стали объяснять людям, что солдат сам виноват. И толпа кое-как разошлась. Но через некоторое время нашлись провокаторы из криминальной среды, которые стали распространять слухи о том, что милиционеры убили солдата. Собралась большая толпа, люди стали опрокидывать и поджигать милицейские машины, избивать милиционеров в форме. Затем толпа направилась к районным отделам милиции и УВД города. Наш взвод (все были в гражданской одежде) прибыли к Свердловскому РОВД. Там уже некоторые криминальные лица проникли в здание. Мы стали их задерживать применяли приемы боевого самбо, некоторых приходилось вводить в состояние грогги, проще говоря, нокаутировать. Так мы совместно с другими службами в ту ночь задержали около двухсот человек. Еще надо сказать, что в помощь милиции, были вызваны войска. Помню, как в один из моментов большая толпа надвигалась на роту, которой командовал старший лейтенант, это было на перекрёстке нынешних улиц Тыныстанова и Абдымомунова, он приказал своим солдатам примкнуть штыки к карабинам и выставить их перед собой. Толпа замялась, остановилась, и в этот момент, пользуясь суматохой, мы быстро из толпы выдернули наиболее рьяных организаторов, остальные в замешательстве, не поняв в чем дело, разбежались. Буквально за одну ночь беспорядки были остановлены, зачинщики арестованы и затем преданы суду.
-После окончания Омской высшей школы милиции вы в 1971-1975 годах работали инспектором в отделе по борьбе с наркоманией, затем старшим инспектором уголовного розыска в УУР МВД Киргизской ССР. Были признаны лучшим по профессии по республике. За какие достижения вы получили это звание? Какие в этот период были интересные раскрытия, задержания и т.п. в вашей работе? Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать оперативник уголовного розыска? Что бы вы посоветовали нынешним операм?
– После окончания в 1971 году Омской вышей школы милиции я был назначен оперуполномоченным Управления уголовного розыска МВД Киргизской ССР. Работал я в отделе по раскрытию преступлений под руководством опытных и известных оперов Базарбая Нурматова и Александра Старостенко. Начальником Управления уголовного розыска тогда был Александр Рычков. В то время приходилось очень много ездить по республике, помогать раскрывать преступления на местах. Так как я был еще молодой, работал под присмотром своих наставников.
Однажды поступило сообщение, что в одном из сел Аламединского района мужчина забаррикадировался в доме и стреляет из ружья. Отправили меня, потому что я умел применять спецсредства со слезоточивым газом. Этому нас учили в Высшей школе. По приезду на место я увидел, что подойти к двери дома нельзя – попадешь под выстрел. Тогда я обогнул дом сзади, взобрался на крышу, и стал пускать газ «Черемуху» в дверную щель сверху, чтобы выкурить преступника. Входная дверь приоткрылась, и тогда я бросил еще и гранату со слезоточивым газом. Но она попала в руку преступника, отскочила на землю, и газ стал распространяться вокруг. Под воздействие газа попал и я сам, глаза стали слезиться. В этот момент злоумышленник вышел наружу, и остальные сотрудники повязали его. Я был удивлен, что газ не подействовал на него, глаза у него не слезились. Потом мне объяснили, что «Черемуха», видимо, слабо действует на психически больных людей и собак.
Работал я и в отделе по борьбе с наркоманией. Там мне приходилось для задержания наркодельцов мотаться и по среднеазиатским республикам. Ведь тогда у нас в республике сеяли опийный мак, и дельцы со всего Союза приезжали сюда и подпольно закупали опий. В тот период у меня было немало задержаний наркопреступников, и за высокие показатели в 1974 году меня признали лучшим инспектором уголовного розыска республики.
Был случай, когда пришлось применять и табельное оружие. Поступила информация, что некий мужчина ходит в милицейской форме с пистолетом и грабит людей. Вычислили несколько адресов, где он может находиться. По одному из них пошел я с опером из райотдела Алексеем Трусковским, кстати, он имел звание кандидата в мастера спорта по самбо. Когда мы пришли, то увидели, что из квартиры вышла женщина с ведром, выбросила мусор и направилась обратно. Мы пошли за ней, и когда она открыла дверь, бросились внутрь. Но преступник, увидев нас, набросился с топором. Он ударил Алексея, тот сумел отвести удар, преступник замахнулся второй раз для нанесения удара, мой напарник крикнул мне: «Феликс, стреляй!» Пистолет я держал наготове в кармане, засунув в него только ствол, поэтому быстро его вытащил, послал патрон в патронник, навел на преступника и в последний момент все-таки выстрелил не в корпус, а в ногу. Все эти действия от вытаскивания пистолета, посыла патрона в патронник и производства выстрела произошли буквально за доли секунды. До сих пор не могу понять, как мне все это удалось. Преступник от попадания в ногу отлетел вместе с топором, упал и был нейтрализован.
Что касается качеств, которыми должен обладать оперативник, то самое главное он должен быть честным и еще человечным. Если будешь таким, то тебя будут уважать все – и окружающие, и даже преступники. Однажды ко мне пришел человек и напомнил, что я его задерживал за преступление. И он сказал, что отсидел положенный срок, вышел и ему некуда идти, родственников и жилья у него нет, денег тоже. Он вспомнил, что я отнесся тогда к нему по-человечески, и поэтому попросил помощи у меня. Я тогда вынес из дома кое-какие вещи, немного денег. Я это говорю не для того, чтобы похвастаться, а как пример того, что в любых случаях с людьми надо обращаться по-человечески.
Еще хочу сказать, что оперативник должен уметь нестандартно мыслить и быстро принимать решения, не бояться брать на себя ответственность, рисковать оправданно. Со временем надо набираться опыта, вырабатывать оперативное чутье.
– В 1978 году вы окончили Академию МВД СССР и были назначены начальником отдела УУР МВД республики. Расскажите, пожалуйста, какова в то время была криминогенная ситуация, какими делами занимался ваш отдел?
-После окончания Академии МВД СССР, как вы отметили, я был назначен начальником отдела Управления уголовного розыска республики. Перед Управлением в то время была поставлена задача в первую очередь предупреждение преступлений, ну и конечно, раскрытие уже совершенных. Также надо было заниматься организационно-аналитической работой. Кроме того, мы оказывали в регионах конкретную помощь по раскрытию преступлений, изучали и анализировали дела оперативного учета, розыскные и нераскрытые дела. Учили и помогали практически составлять подробные планы, находили и подводили под них наши оперативные возможности, проще говоря, агентуру. Такая работа позволяла раскрывать очень многие преступления. Использование такого негласного оперативного аппарата – это одно из главных условий раскрытия преступлений. Овладение таким искусством – умение находить способных, информированных негласных помощников – одна из главных задача каждого оперативника. Рассказывать же о всех конкретных преступлениях которые в то время мы раскрывали, а это была всегда коллективная работа, займёт немало времени.
-В 1990 году во время трагических событий в Ошской области вы были военным комендантом в столице. Как вам удалось предотвратить межнациональные столкновения, какие меры были вами приняты? А в следующем 1991 году вы выступили против ГКЧП и заслуженно получили прозвище «народного генерала». Каково это, получить такое признание и славу у народа?
-В 1990 году я занимал должность первого заместителя министра внутренних дел. Министром тогда был Гончаров, и когда на юге начались межнациональные столкновения, министра направили туда комендантом Ошской области. Когда волнения грозили перекинуться в столицу, меня назначили комендантом города Фрунзе. Ситуация была очень напряженная, в городе был установлено чрезвычайное положение, комендантский час. И перед нами была поставлена задача не допустить межнациональных столкновений. В городе появились провокаторы, которые призывали ехать на юг в помощь кыргызам. Также были призывы пойти в места компактного проживания узбеков и уйгуров ( такими местами во Фрунзе были Токольдош и улица Карпинского) и устроить там погромы. Приходилось выступать перед толпами людей, намеревавшихся идти громить, нападать на дома и предупреждать их, что по нарушителям будет применяться оружие, что власть не допустит беззакония. Люди поняли, что это не шутки, и не осмелились на такие действия. Вот такими, а также жесткими и решительными действиями мы сумели предотвратить межнациональные столкновения в столице. В эти дни приходилось на ходу принимать решения, брать на себя ответственность. Например, однажды пришла делегация с предложением провести на центральной площади обряд поминовения по погибшим на юге. Это было непривычно, тем более перед памятником Ленина и тем более во времена Советского периода, когда власть принадлежала Коммунистической партии и все подобные религиозные вещи были под запретом. Но поразмыслив, я всё же разрешил это сделать, но с условием, чтобы не произошло никаких эксцессов. Перед этим нами была проведена большая профилактическая работа, проводились беседы с организаторами, предупреждали их об ответственности. Все это дало свои плоды, поминовение на площади прошло без ЧП. Напряжение частично сняли. Кстати, после этого стало традицией проводить религиозные мероприятия с большим участием людей на главных площадях наших городов. В конечном итоге, в 1990 году в столице нам удалось обойтись без кровопролития и беспорядков.
А в августе 1991 года во время ГКЧП я уже был министром внутренних дел Киргизской ССР. Как я сказал выше, в то время происходили процессы демократизации, КПСС уже не имел такого сильного влияния, как раньше, начали возникать различные движения и новые партии. И я, чтобы в рядах МВД не было разброда, стал проводить работу по департизации ведомства, чтобы МВД подчинялась не партийным органам, а придерживалась только законов. Накануне ГКЧП, эта работа была завершена, были проведены партийные конференции по районам и на заключительной партконференции, состоявшейся 17 августа в МВД, было принято решение всему личному составу выйти из рядов КПСС. Это было беспрецедентное решение в условиях СССР, в котором , согласно Конституции, Коммунистическая партия являлась организующей и направляющей силой советского народа.
19 августа ГКЧП объявил о том, что Горбачев не может исполнять свои обязанности Президента СССР, и власть в стране переходит к ним. А 20 августа мне стали звонить и говорить, что в связи с департизацией МВД меня могут посадить. Я тогда даже предупредил родных, что меня могут арестовать. В тот день нас вызвали в Белый дом на совещание к президенту Акаеву. Там присутствовали вице-президент Кузнецов, председатель КГБ республики Асанкулов и другие. Асанкулов заявил, что рабочий класс, военные, органы госбезопасности и другие поддерживают ГКЧП. Тогда я встал и сказал, что МВД против и поддерживает только президента как главу суверенного Кыргызстана. Совещание на этом закончилось. Аскар Акаев на следующий день принял решение освободить от должности Асанкулова и возложить исполнение обязанностей председателя комитета на вице-президента Кузнецова. Об этом решении он оповестил Москву. Я тогда взял под охрану дом правительства, все важные объекты в столице. После этого мне стали звонить по телефону ВЧ с угрозами командующий Среднеазиатским военным округом генерал-полковник Фуженко, командир Панфиловской дивизии генерал-майор Лукьянов. Последний даже угрожал обстрелять из пушек дом правительства, ввести в город танки. Ведь дивизия была совсем рядом с Фрунзе, в Кой-Таше. Я поговорил с ним на повышенных тонах, сказал, что в дивизии служат и кыргызы, и может случиться всякое. Также я послал на въезд в город со стороны Кой-Таша мотоциклы с сотрудниками. В люльках мотоциклов они повезли куски арматуры. Если бы пошли танки, они должны были вставлять их в гусеницы, которые от этого расползлись бы и не смогли продолжать движение..
А в городе стала собираться в это время молодежь во главе с Топчубеком Тургуналиевым, которые хотели воевать за независимость и просили оружия. У людей в эти дни был очень мощный патриотический порыв. Я тогда позвал Тургуналиева и предложил, если вдруг введут войска, не воевать, а наоборот, выслать вперед девушек с цветами, аксакалов с хлебом-солью. И солдаты не смогут и не будут стрелять в мирных людей. Таким образом нам удалось перенастроить людей. Также в то время внутренние войска в республике подчинялись Москве, командующим был Анарбек Шамкеев. Я поговорил с ним о том, что он в первую очередь гражданин Кыргызстана и убедил его не исполнять приказы Москвы, а советоваться со мной и принимать совместные решения. Кроме того, существовало танковое подразделение в Рыбачье. Я позвонил начальнику Иссык-Кульского УВД Шаршенбаеву, чтобы он послал сотрудников в Боомское ущелье, и если через него двинуться танки в столицу, то организовать на трассе завалы из камней. Позже прошёл слух, что ГКЧП принял решение направить во Фрунзе самолёты с десантом. В Канте был военный аэродром. Туда мы могли бы войти, но это привело бы к ненужному и тем более вооружённому конфликту с военной охраной аэропорта. Поэтому я распорядился вблизи аэродрома установить пулеметы, снарядив их патронами с трассирующими пулями и при необходимости обесточить подачу электроэнергии к данному объекту. Если бы туда начали подлетать транспортные военные самолеты с десантом, то трассирующими пулями мы должны были продемонстрировать, что посадка для них небезопасна. Рядом со взлетной полосой аэропорта «Манас» мы приготовили бетонные блоки, чтобы в случае прилета военных самолетов они тоже не могли приземлиться. Вот такие меры пришлось тогда применять, чтобы Москва не ввела сюда войска. После провала ГКЧП собрался народ на митинг, я выступил на нем, рассказал, что было сделано, и люди мне, на тот момент полковнику, присвоили звание «народный генерал». Для меня это было признанием того, что МВД получила поддержку народа в эти непростые для всех нас дни. А звание генерал-майора я получил позже Указом Президента СССР. Так что, я советский генерал-майор и кыргызский генерал-лейтенант.
-Спасибо, Феликс Шаршенбаевич, за обстоятельные ответы. Надеемся, что ваши слова послужат примером для молодых сотрудников милиции в их службе.
Улан Алымбеков
ОСТАВИТЬ СВОЙ КОММЕНТАРИЙ