ИНТЕРВЬЮ

В Киргизии последняя декада выдалась весьма насыщенной масштабными событиями: прошли Шестой саммит Совета сотрудничества глав тюркоязычных государств, Всемирные игры кочевников и международный форум алтаистики. В республику съехались руководители ряда государств, ученые, спортсмены со всего мира.

Самым почетным среди гостей стал президент Турции Реджеп Эрдоган. По крайней мере, по упоминаемости в СМИ он был на первом месте. Совместно с президентом КР Сооронбаем Жээнбековым Р. Эрдоган посетил Киргизско-турецкий университет «Манас», с премьер-министром Мухаммедкалыем Абылгазиевым побывал в историко-мемориальном комплексе «Ата-Бейит», чаще других президентов и премьеров давал интервью и выступал на пресс-конференциях. Да и отношение киргизских властей к нему было как к главному гостю.

Лидеры двух стран приняли участие в церемонии открытия одной из самой большой в Центральной Азии мечети, построенной управлением по делам религии и фондом «Диянет» Турецкой Республики

Эрдоган и Жээнбеков не подписали никаких сколько-нибудь важных масштабных  документов, не считать же таковыми, например, меморандумы о создании кыргызско-турецкого культурного центра или о сотрудничестве между Министерством образования и науки КР и турецким фондом «Маариф». Не пошло дело дальше разговоров и в отношении кредитов или крупных инвестиций. Максимум, что пообещал турецкий лидер, – дать денег на создание военного института.

Об итогах визита Р. Эрдогана в Киргизию и планах Турции относительно Центральной Азии «Ритму Евразии» рассказал бишкекский политолог Марс Сариев.

– Чем в первую очередь обратил на себя визит?

– Эрдоган много говорил о том, что надо уходить от доллара, назвал Соединенные Штаты дикими волками. Соответственно, Турции нужны новые векторы внешней политики, новые активности. К примеру, относительно Кыргызстана, я уже неоднократно говорил об этом, турки будут кардинально решать вопрос с системой учебных заведений Фетхуллаха Гюлена, которого Эрдоган обвиняет в попытке государственного переворота и который скрывается в США. Так и случилось. Наряду с гюленовскими школами и колледжами в Кыргызстан придет турецкая государственная система «Маариф». Гюленовские заведения не закроют, и госсистема будет существовать параллельно с ними, но после визита Эрдогана со стороны кыргызских властей за ними будет контроль. То есть Анкара уже кое-что диктует Бишкеку.

Говоря же в целом, сейчас наши власти взяли курс на укрепление связей с Турцией, а Анкара рассматривает Бишкек как важного стратегического партнера в регионе. Есть общие интересы. Важны и тюркская, то есть языковая, составляющая, и религиозная. Как деталь, хочу отметить, что среди лидеров тюркоязычных стран пятикратный намаз, как и положено в исламе, совершают только Эрдоган и наш президент Жээнбеков.

– Но все это, так или иначе, и раньше было. В чем новизна нынешнего турецкого подхода?

– На фоне антиамериканской риторики Турция начала новый этап вхождения в Центральную Азию. Это приветствуется и Н. Назарбаевым, и Ш. Мирзиеевым и, конечно, С. Жээнбековым. Создается некий союз тюркских государств. Начало положил еще Консультативный совет. Но направление, взятое именно на создание союза, отличается от того, что было и есть: имею в виду ТюрКСОЙ.

И это логично. В ситуации, когда у России с Казахстаном, скажем так, отношения не в лучшем состоянии, а Узбекистан проводит уверенную самостоятельную политику, балансируя на интересах великих держав, имея сильные позиции в отношениях с Москвой и Вашингтоном, Запад в целом приветствует такое движение тюркоязычных стран. Там полагают, что усиление Турции, как члена НАТО, в Центральной Азии приведет к ослаблению позиций России и Китая.

В отношении Китая есть сложный момент – действия китайских властей в СУАР против уйгуров, тюркоязычного народа. Турция к этому относится довольно жестко. Соответственно, с Китаем довольно напряженные отношения по данному вопросу.

Так что, несмотря на антиамериканскую риторику Эрдогана, Соединенным Штатам выгодно, чтобы Турция создала тюркский союз, тогда Китаю будет уже сложнее общаться с центральноазиатскими государствами. И естественно, свой проект «Один пояс – один путь» Пекину будет сложнее продвигать, и выход к Каспию и другим морям осложнится.

Но и Китай поэтому внимательно следит за происходящим у нас, в нашем регионе. И Россия – тоже, тут надо учесть, что тюркоязычных народов в РФ много, есть тюркоязычные субъекты федерации. Поэтому усиление тюркского компонента в нашем регионе для Москвы – тревожный момент. С этой точки зрения, наверное, знаково, что российское присутствие на недавних Играх кочевников, форуме алтаистики было не очень представительным. То есть прохладное отношение проявлено к этим мероприятиям, потому что они, наверное, считаются не отвечающими интересам России.

– Ну не отвернется же Эрдоган вовсе от Запада и не повернет на Восток?..

– Думаю, что антиамериканская, антизападная риторика Эрдогана по большому счету всего лишь ширма. Не стоит забывать, что такие вещи, как, например, пантюркизм, всегда были выгодны и интересны Западу. Поэтому объединительные усилия Турции вполне логичны, и их можно прочитать. Что касается Кыргызстана, то в этом процессе он не будет играть значимую роль, учитывая экономическое положение страны. Хотя он и рассматривается Турцией как важная страна, как плацдарм. А Астана и Ташкент, несмотря на то что Узбекистан не входит в тюркскую организацию, будут приветствовать новый союз, который расширяет поле для политического маневра и, конечно, предполагает экономическую выгоду.

В этой ситуации России не приходится выбирать. Либо китайское проникновение в регион, жесткое и динамичное, либо Турция с ее идеей пантюркизма. Сама Россия, на мой взгляд, не имеет системного подхода к Центральной Азии, не имеет методологии решения вопроса. Она теряет позиции в регионе. Я вижу усиление Турции, усиление тюркоязычных государств. И это по крайней мере для Кыргызстана неплохо.

– Но какая может быть польза Киргизии от союза с Турцией на данном этапе? Сколько уже было подписано документов о сотрудничестве, сколько визитов нанесли президенты друг другу. Никакого существенного сдвига в экономическом плане нет. А деньги киргизскому правительству нужны сейчас, нужна реальная экономическая помощь…

– Да, все так. Ждать кредитов или грантов от Турции не приходится. Население Кыргызстана живет в мифологеме – Игры кочевников, приезд президентов и премьер-министров и прочее. Это отвлекает людей от экономических проблем. Но давайте подождем, может, и Евросоюз даст денег. Западу интересен процесс, начатый Турцией, у которой тоже денег нет, но есть у США, у Европейского союза. Этот тренд – тюркский союз – нужен западным странам и выгоден, поэтому они будут его поддерживать.

– Есть версия, что сближение Сооронбая Жээнбекова с Розой Отунбаевой, бывшим президентом переходного периода и дамой весьма прозападно настроенной, есть знак Западу, что Киргизия желает более тесных контактов. Чтобы, грубо говоря, попросить Трампа уговорить МВФ, ВБ дать кредиты Киргизии…

– Это хорошая и правильная версия. И мне кажется, что этот прием будет удачным. Фактически все, что происходило в последний месяц у нас в стране, как внутриполитические события, так и события международного масштаба, являются знаками Западу о готовности сотрудничать.

– И последний вопрос. Парламент 3 сентября вернулся с каникул, начался новый политический сезон. Чего следует ожидать?

– Продолжения борьбы с коррупцией. В рамках её найдут очередных «нехороших» чиновников. Не исключено, что объектом недовольства станет премьер-министр и половина состава кабинета. Возможно, будет торговля с северными кланами (президент С. Жээнбеков относится к южному клану. – Ред.) по кандидатуре спикера парламента.

Что-то масштабное сложно спрогнозировать. Раньше были большие игроки – Россия и США. Теперь их активность в республике снизилась, а они были ориентирами во внутренней политике, активно влияли. В чем причина их самоустранения? Тут много факторов, и это тема отдельного разговора.

Беседовал Эгамберды Кабулов

Источник: ritmeurasia.org

За 27 лет независимости кыргызский народ прошел сложный период становления государства, пережив два государственных переворота. С чем к этой дате пришел Кыргызстан? Какие перспективы у республики на ближайшие годы? Угрожает ли стране исламизация, и чем может обернуться тяга политиков к внешним финансовым заимствованиям? Об этом и многом другом журналист Элет.media побеседовал в эксклюзивном интервью с первым президентом Кыргызстана Аскаром Акаевым, руководившим страной с 1991 по 2005 годы.

— 31 августа Кыргызстан отмечает 27-летие со дня обретения независимости. Тяжело ли дался стране этот путь становления суверенного государства?

— Главное состоит в том, что кыргызский народ, имеющий за плечами славную древнюю историю, двухтысячелетнюю национальную государственность, на исходе второго тысячелетия вновь обрел государственную независимость.

Конечно же, становление суверенного государства в Кыргызстане было непростым, впрочем, так же, как и в других новых независимых государствах. Самые большие трудности мы испытали в 1991 году, когда распался СССР, рухнула великая держава, частью которой мы были и вмиг оказались на ее руинах. Кризис тогда поразил все сферы экономики – финансовую систему, промышленность, энергетику и транспорт, парализовал всю хозяйственную деятельность. Прекратились дотации из Центра, доходившие до 25% республиканского бюджета. Нечем было платить зарплату и пенсии. Не хватало жизненно важных продуктов питания – хлеба, молока и сахара. В обществе царила депрессия. Кроме всех этих напастей предстояло восстанавливать народное хозяйство на новых рыночных условиях, к чему народ не был готов. Надо воздать должное народу Кыргызстана, который в этих труднейших условиях своим созидательным трудом сумел построить прочный фундамент новой кыргызской государственности.

С обретением государственной независимости, прежде всего, во весь рост встала проблема выбора пути нашего национального развития на долгую перспективу. К счастью, к тому времени в народе уже утвердилась доминирующая идея о необходимости выбора в пользу демократического пути развития. Как глава государства, с самого начала я использовал этот наказ народа, чтобы вести твердую линию на всестороннее развитие демократии. Это было высоко оценено мировым сообществом, и оно оказало нам всемерную поддержку и помощь в укреплении демократических институтов и рыночных преобразований в экономике. В международном сообществе нашу страну с большой симпатией называли «островок демократии» в Центральной Азии, «Швейцарией Центральной Азии».

Государственный переворот 2005 года прервал поступательное, эволюционное развитие демократических процессов в стране и нанес огромный урон демократическим, правовым и моральным устоям. Отрадно, что президентские выборы 2017 года ознаменовали возврат к демократическим традициям. Выборы были по-настоящему конкурентными. Заслуженно победил Сооронбай Жээнбеков – действующий президент. Выборы были признаны легитимными со стороны международных наблюдателей – как со стороны СНГ, так и со стороны ОБСЕ. Это очередная победа демократии в Кыргызстане, еще один шаг в демократическом развитии страны. Так что есть основание говорить о том, что Кыргызстан сохраняет шансы, чтобы называться «островком демократии» в регионе.

Думается, что сегодня нет сомнений у кыргызстанцев, что Кыргызстан сможет состояться как полноценное благополучное государство только на демократическом пути развития. Вместе с тем, на сегодня крайне важно, чтобы Кыргызстан возрождал и укреплял репутацию правового государства. А для этого необходимо сформировать независимую, справедливую и ответственную судебную систему. Только так будет возможно в дальнейшем поддерживать социально-политическую стабильность в стране и дать импульс динамичному росту предпринимательства и в целом экономики.

— Люди, занимавшие пост президента, начиная с 2005 года, постоянно говорили о том, что Кыргызстан должен стать инвестиционным раем для предпринимателей со всего мира. Однако, как мы видим, до этого статуса республике пока далеко. Что мешает развитию бизнеса в Кыргызстане?

— Если бы Кыргызстан был инвестиционным раем, то экономика страны развивалась бы темпами 8-10% в год, а не 3-4%, как в среднем росла последние 10-12 лет. Сегодня как государство, так и частный сектор в Кыргызстане обременены непосильными долгами (каждый – свыше 60% ВВП) и не могут масштабно инвестировать в развитие экономики. В этих условиях Кыргызстан крайне заинтересован в привлечении иностранных инвесторов для создания новых обрабатывающих предприятий, чтобы производить товары с маркой «Сделано в Кыргызстане». Конечно же, предпочтительнее прямые инвестиции, которые сопровождаются прогрессивным менеджментом и инновационными технологиями. А для этого как раз и нужен инвестиционный рай.

Картина последних десятилетий говорит, к великому сожалению, об обратном. Постоянные политические спекуляции, желание политических лидеров зарабатывать, «крышуя» или шантажируя иностранный бизнес, привели к тому, что из страны ушли многие крупные инвесторы, а желающих прийти в «кыргызский рай» не так уж и много. Если политическая элита Кыргызстана желает добра своему народу и своей стране, то она должна изменить свое отношение к иностранным инвесторам. Интересы общества и страны для любого разумного политика должны быть выше личных интересов и амбиций. Только тогда наступит подлинный рай для инвесторов.

В 1990-е годы, когда Кыргызстан имел добрый имидж в международном сообществе и комфортные условия для международных инвесторов, к нам пришли много инвесторов и осуществили ряд крупных проектов, таких как золотодобывающий комбинат «Кумтор», построенный канадской компанией Cameco, Токмакский стекольный завод (Германия), Токмакский радиозавод (Южная Корея), Бишкекская сигаретная фабрика (Австрия – Германия), Бишкекская молочная фабрика от «Вимм-Билль-Данна» (Россия) и многие другие. Сегодня пришло время обратиться к опыту 90-х годов и использовать его для привлечения новой волны иностранных инвесторов. Не мешало бы также изучить опыт соседнего Узбекистана, который в последние годы весьма успешно решает эту проблему.

— Вы наверняка следите за происходящими в Кыргызстане событиями. Какие изменения в стране Вы поддерживаете, а какие Вас огорчают?

— Мне импонирует то, что президент Сооронбай Жээнбеков отошел от популизма в политике и экономике, что было присуще его предшественникам, и направляет людей и государственных служащих на созидательный труд. Решительно поддерживаю его внешнеполитическую линию, направленную на налаживание отношений с ближайшими соседями, которые были испорчены его предшественником. Это, несомненно, будет благоприятствовать успешному решению внутренних проблем страны, прежде всего, экономических и социальных. Будем надеяться, что эти тенденции будут усугубляться.

Меня очень тревожит весьма активная исламизация всех сторон жизни кыргызского народа, появление радикальных исламских сил, что не было свойственно кыргызам в прежнюю эпоху. Постепенно все это может стать тормозом на пути прогресса в стране. Думается, что Кыргызстану лучше оставаться преимущественно светской страной, лишенной религиозных оков. У Кыргызстана нет нефти, за счет которой выживают исламские страны.

— Кыргызстан «уверенно» пикирует в долговую яму, наращивая свой внешний долг. К марту 2018 года показатель достиг 4,6 млрд долларов, кратно увеличившись с 2005 года (с 1,8 млрд долларов). Какую «пилюлю» Вы, Аскар Акаевич, прописали бы Кыргызстану, чтобы излечить пристрастие власть имущих жить в долг за счет кредитов Китая и других кредиторов?

— Кыргызстан, не имея достаточных внутренних ресурсов, не может развиваться без внешних заимствований. Но важно, чтобы они работали на создание условий, которые позволят экономике страны стать самодостаточной, способной к саморазвитию. Они должны направляться на развитие современной инфраструктуры, на создание точек роста в обрабатывающей промышленности, на развитие человеческого капитала.

В первые 14 лет становления независимого Кыргызстана мы заимствовали внешних средств на сумму 1,8 млрд долларов. Они помогли нам выжить в самый трудный период становления независимого государства и создать современную рыночную инфраструктуру, без которой дальнейшее развитие страны было бы невозможным. Причем 550 млн долларов из всего этого долга к началу 2005 года хранились в резервном банке США в Вашингтоне в качестве золотовалютных резервов для обслуживания операций по внешнеэкономическим контрактам страны.

Мы старались рачительно использовать заимствованные средства. Большая часть кредитов была направлена на развитие инфраструктуры и поддержку социальной сферы – образования, здравоохранения и культуры.

Перечислю лишь некоторые из них, но основные. Мы построили автомобильную дорогу Бишкек – Ош (400 млн долларов), поскольку альтернативной трассы не стало после распада СССР. Реконструкция аэропорта «Манас» и его оснащение современным аэронавигационным оборудованием (100 млн долларов) позволили принимать самолеты всех типов и наладить воздушное сообщение со всеми странами евразийского континента. Создание современной международной телекоммуникационной спутниковой связи (150 млн долларов) открыло прямые каналы связи со всеми странами на всех континентах и дало возможность неограниченного доступа к Интернету. Кроме того, Кыргызстан первым в регионе перешел на надежную и скоростную цифровую связь. Установка и запуск в 2000 году самого мощного турбогенератора №11 (100 млн долларов) в Бишкекской ТЭЦ позволили в течение 18 лет бесперебойно снабжать столицу теплом и энергией. Сравните это с итогами последней модернизации ТЭЦ, на что было затрачено 400 млн долларов. Кроме того, в период с 1995-го по 2005 год были построены свыше тысячи километров линий электропередач на Иссык-Куле, в Нарыне, Таласе и Баткене, которые обеспечивали надежное энергоснабжение регионов.

С 2000 года мы начали резко сокращать кредитные заимствования, делая упор на грантовую поддержку со стороны международных организаций и стран-доноров и ограничиваясь лишь самыми долгосрочными льготными кредитами. В качестве активных стран-доноров Кыргызстана неизменно выступали Германия, Швейцария и Япония. Таким образом, первая десятилетняя программа экономического развития Кыргызстана – КОР 2010 (Комплексная основа развития Кыргызстана на период до 2010 года – Прим. ред.) – в основном финансировалась грантовыми и максимально льготными ресурсами. Она успешно выполнялась и обеспечивала динамичный рост экономики в период с 2001 по 2005 годы средними темпами – 6-7% в год. Причем бюджет страны в те годы закрывался с профицитом. Вдобавок, мы упорно работали над льготной реструктуризацией внешнего долга и добились к началу 2005 года списания 550 млн долларов в рамках Парижского клуба кредиторов.

К сожалению, за 12 лет правления Бакиева – Отунбаевой – Атамбаева Кыргызстан необоснованно много заимствовал за рубежом. За этот период государственный долг страны возрос на 3,6 млрд долларов, т.е. в два раза больше, чем в первые 15 лет становления независимого Кыргызстана. Суммарный долг страны превысил 4,6 млрд долларов. Общий долг Кыргызстана, включая долги частного сектора, составляет свыше 8 млрд долларов, что превышает 125% ВВП – намного больше критического уровня. Причем последние 5 лет счета текущих платежей закрывались с дефицитом 8-16% ВВП! Если этот дефицит не будет снижен кардинально уже в этом году, то к концу текущего года или в следующем с большой вероятностью произойдет финансовый кризис или падение темпов роста до нуля и дальнейшая продолжительная стагнация экономики. Руководству страны необходимо вести переговоры по реструктуризации внешнего долга на приемлемых условиях.

Особенно тяжелым выглядит обслуживание долга перед Китаем, который составляет астрономическую сумму в 1,7 млрд долларов, а выплаты по нему должны начаться в 2020 году. Недавно премьер-министр Малайзии доктор Махатхир Мохамад заявил о замораживании ряда проектов по строительству железных дорог и газопроводов, финансируемых за счет китайских кредитов. Эти кредиты были получены его предшественником, бывшим премьер-министром Наджибом Разаком, как выяснилось, без тщательных расчетов возможности их обслуживания, и частично растрачены на коррупционные цели. Новое правительство во главе с Махатхиром Мохамадом сочло обслуживание этого долга неподъемным. А ведь Малайзия, в отличие от Кыргызстана, — богатая страна. Руководству Кыргызстана также следовало бы заранее озаботиться проблемой выплаты этого долга.

В дальнейшем каждое крупное кредитное соглашение следовало бы обсуждать в парламенте, чтобы не было сомнений в его целесообразности. Все-таки Кыргызстан – парламентская республика.

— Аскар Акаевич, более 13 лет Вы находитесь вдали от Родины. Скажите, мечтаете ли Вы вернуться в Кыргызстан? И если бы у Вас была возможность повернуть время вспять и вернуться в 90-е, что бы Вы изменили?

— Прежде всего я хотел бы выразить свою искреннюю благодарность государственному руководству России и всем россиянам за радушное гостеприимство и поддержку моей семьи в трудное для нас время. Мне была предоставлена работа по специальности в самом престижном университете России – МГУ им. М. В. Ломоносова. Занятие наукой доставляет мне глубокое профессиональное удовлетворение. Мне и моей семье в России живется комфортно.

Но Родина есть Родина – она одна. Кыргызстан и Ала-Тоо продолжают жить в моем сердце. Конечно я испытываю ностальгию по родной стране, по родным краям и родному народу. Как замечательно говорил русский поэт Тютчев, «… И дым Отечества нам сладок и приятен». Я кыргыз по рождению, воспитанию и духу. Сердцем я остаюсь со своим народом, находясь вдали от Родины, я также остаюсь гражданином Кыргызстана. Поэтому возвращение на Родину – моя заветная мечта, заветная мечта всей нашей семьи. Я уверен, что это время не за горами.

Моя совесть чиста перед моим народом. Как первый президент Кыргызстана я сделал для своего народа в созидательном плане все, что было в моих силах и знаниях. Каждый шаг в годы президентства мной был выстрадан. Каждое решение выношено в итоге длительных раздумий и обсуждений. От главных дел в моей президентской деятельности я не могу отказаться даже мысленно. От чего было возможно отказаться, что изменить? От курса на демократию? От коренных рыночных реформ? От земельной реформы? От политики межэтнического согласия и единства народа?

Убежден, что мы в 1990-е годы как раз и приняли судьбоносные для суверенного Кыргызстана решения. Наша республика была признанным СНГ в проведении рыночных реформ в экономике. Мы первыми ввели собственную национальную валюту – сом, обуздали гиперинфляцию и укрепили финансовую систему. Мы первыми успешно провели земельную реформу и создали подлинное местное самоуправление, что обеспечило продовольственную независимость страны и переход села на рыночные отношения. Кыргызстан был признан страной с рыночной экономикой и первой из стран СНГ принят в ВТО еще в 1998 году, опередив другие страны на 15 лет. К счастью, это произошло в эпоху свободной торговли без торговых войн и санкций, так что вступление в ВТО оказало благотворное влияние на развитие внешней торговли Кыргызстана и с преференциями от Китая. Именно перечисленные выше реформы и крепкий сом – вот два основных фактора, которые позволили добиться быстрой макроэкономической стабильности и начать устойчивый экономический рост.

Провозглашение независимости, естественно, не могло не всколыхнуть также национальные чувства кыргызского народа. В ответ на этот вызов была предложена программа национального возрождения, центральными событиями которой стали: празднование 1000-летия Манаса, 3000-летия города Оша и 2200-летия кыргызской национальной государственности. Все они получили широкую международную поддержку и проводились по решениям ООН и ЮНЕСКО. 1995 год был провозглашен Годом Манаса великодушного, а 2003-й – Годом кыргызской государственности. Эти события широко освещались и вызвали огромный интерес к Кыргызстану и истории кыргызов в мировом сообществе и небывалый духовный подъем в самом народе Кыргызстана. Все это и позволило выйти народу из депрессии 90-х годов и начать активное государственное строительство.

Таким образом, первые 14 лет независимости Кыргызстана были насыщены созидательными делами. Я счастлив, что в этот исторический момент мой народ доверил мне руководство республикой. Я горжусь тем, что стоял у истоков создания нового независимого Кыргызстана, успешно провел родную страну через самые сложные испытания переходного периода в турбулентные 90-е годы. Кыргызстан обрел в мире добрый имидж. Нашу страну с большой симпатией называли «островком демократии» в Центральной Азии. Я испытываю подлинное удовлетворение от того, что в труднейших условиях благодаря мудрости, терпению и трудолюбию нашего народа нам удалось заложить крепкий демократический фундамент нового суверенного Кыргызстана.

Экономика Кыргызстана в 2000-е годы шла в гору. Средние темпы экономического роста составляли 6% в год, а в 2004 году они достигли потенциальных 7%. Бюджет все эти годы исполнялся с профицитом, так что мы не проедали, а приумножали богатства страны. После себя я оставил вполне благополучную страну.

О чем я сожалею? Только об одном: что не смог в 2005 году обеспечить мирную конституционную передачу власти следующему президенту. Об этом я официально заявлял годом раньше. Не хватило полгода, оппозиционеры опередили, совершив в марте 2005 года государственный переворот.

— Что бы Вы пожелали гражданам Кыргызстана в День независимости? И какими словам напутствовали бы нынешнее руководство Кыргызской Республики?

— Прежде всего я сердечно поздравляю своих дорогих соотечественников с 27-й годовщиной нашей государственной независимости. Желаю всем кыргызстанцам доброго здоровья, счастья и благополучия. Пусть в семьях моих соотечественников всегда царят мир и согласие, аксакалы будут окружены почетом и уважением, женщины – любовью, а дети радуют родителей своими успехами в учебе. Будущее – за знаниями и технологиями. Пусть крепнет и возвышается наш родной Кыргызстан!

Сегодня страна нуждается в долгосрочной стратегии устойчивого развития. Кыргызстану для улучшения жизни народа и избавления от долговой нагрузки требуется мощный экономический прорыв. Необходима десятилетняя программа удвоения доходов населения. А для ее реализации нужны политическая стабильность и созидательная деятельность народа. Важно, чтобы в стране надолго утвердились политическое и гражданское согласие, социальная сплоченность. А для этого нужна стратегическая цель на 2020-е годы, консолидирующая нацию. Лидеры страны должны работать над этими вопросами и решать их. Именно в этом я и пожелаю им успехов!

Источник: elet.media

Изначально сам конструкт и команда экс-президента прекрасно понимали, что время их правления подходит к концу, поэтому они готовились и изменили в 2016 году Конституцию, чтобы максимально сохранить свое влияние в будущем. Были значительно расширены полномочия президента, а на ключевые посты вокруг него назначены максимально лояльные к экс-президенту люди.

Поэтому двоевластие оказалось неминуемым, хотя никто из них этого не хотел. Атамбаева подвело чувство самоуверенности, так как последние 2-3 года он был настолько всевластен, что был даже подавлен Жогорку Кенеш, а вся судебная система оказалась подконтрольной. Власти ее руками провели судебные процессы против своих политических оппонентов и независимых СМИ.

В такой атмосфере вседозволенности человек потерял чувство реальности. Президент все-таки – высшая должность в стране, президентом не становятся люди без амбиций, поэтому сейчас экс-президент, наверное, чувствует себя обиженным и разочарованным, что видно по интервью, которые он раздает, а наиболее ярко это выразилось в его речи 31 марта на съезде СДПК и вылилось на общественность.

У действующего президента сейчас есть рычаги административного влияния и государственные институты, но ему очень непросто, потому что на стороне его нынешнего главного оппонента – экс-президента – сосредоточены весьма и весьма серьезные ресурсы, как финансовые и институциональные, так и интеллектуальные и медийные.

Если посмотреть на медийный рынок страны, в руках команды Алмазбека Атамбаева сконцентрировано очень много средств массовой информации – как печатных или телевизионных, так и интернет-ресурсов. Кроме того, на них работают опытные политтехнологи, между которыми налажены прочные связи, и у всех у них накоплен достаточно богатый политический опыт.

Они используют методы айкидо и все, что сейчас происходит положительного, представляют как результат деятельности прежнего президента, а все отрицательное якобы происходит из-за нынешних властей. Они говорят, что идет концентрация власти в одних руках, но, извините, как раз абсолютная монополизация власти в руках аппарата президента произошла в последние два года.

Они сейчас разыгрывают региональную карту и нынешний президент весьма стеснен в выборе людей себе в команду и вынужден щепетильно учитывать этот региональный фактор. Разыгрывается также карта семейного управления и они даже говорят о начале политических гонений в отношении команды экс-президента под видом борьбы с коррупцией. Однако ровным счетом то же самое они делали сами.

Экс-президент часто воспринимает обычную критику как личное оскорбление. В выступлении Сооронбая Жээнбекова 8 февраля на Совете безопасности на самом деле не было никаких персональных выпадов, но Атамбаев воспринял это как личное оскорбление, особенно слова президента о высокой степени коррупции, и ответил на это, причем ответил в персональной плоскости.

Мол, я боролся, я много чего сделал, а вы хотите нивелировать все, что я сделал. Но против цифр, против объективности трудно идти. Если бы действующий президент не ответил на такие персональные выпады, он бы сильно проиграл в общественном мнении – ведь он только пришел к руководству страной и не может себе позволить нести столь репутационные потери. А его публично оскорбили.

И своими ответными действиями Жээнбеков показал, что у него теперь нет обязательств перед экс-президентом. И на Совбезе он тоже правильно расставил приоритеты, говоря о коррупции в правоохранительных органах и судебной системе. Есть неписаные правила, новый руководитель приходит со своей командой или должен сам ее формировать, а его заранее обложили старыми кадрами.

Как можно обвинять действующего президента в том, что он зачитал бумагу, которую ему подсунули? Он ведь мог вообще отложить все заготовленные заранее бумаги и говорить от себя, экспромтом. Это часто делал и сам бывший президент, но почему он отказывает в таком праве президенту новому? И рядовые граждане согласились с действиями президента, потому что экс-президент возражал не по сути поднятой проблемы.

Каждому человеку хочется гарантий безопасности, гарантий неприкосновенности капитала и в то же время каждому хочется выглядеть ангелом или спасителем нации. Но не у каждого это получается. Атамбаеву, наверное, очень горько сознавать, что за столь короткий срок – прошло всего 5 месяцев – он напрочь потерял общественное доверие.

Если мы посмотрим общественный дискурс – в любом общественном месте, в соцсетях, в беседах во дворе, везде – все разговоры можно охарактеризовать двумя словам: «Достал всех», – поэтому идет активное его отторжение. В то же время у ныне действующего президента уровень общественного доверия очень высок, редко у кого такое было. Во время выборов он не пользовался такой популярностью.

Во время предвыборной кампании ситуация вообще была неоднозначной, но потом вдруг, за пару месяцев появилась однозначная влюбленность общества в президента. И эту любовь к Сооронбаю Шариповичу спровоцировал Алмаз Шаршенович своими бесконечными посягательствами. И сами выборы и все их перипетии народ забыл, потому что думает: «Слава Богу, что он ушел», – и все с ним попрощались.

И вдруг, когда он начал показывать амбиции по своему возвращению, народ всколыхнулся и сказал: «Мы однозначно хотим Вас, дорогой Сооронбай Шарипович, мы Вас поддержим, мы Вас любим, уважаем, только избавьте нас…» И это все сделал сам Атамбаев, он всколыхнул все это. Осознанно или неосознанно – другой вопрос. Может, он действительно думал, что все в него влюблены… Но народ от него устал.

Когда у человека такая абсолютная власть, он теряет чувство реальности, поэтому их планирование сразу дало сбои. Тем более, что и в парламенте сидят несамостоятельные депутаты, избиратели выбрали «кошельков», получился олигархический Жогорку Кенеш, а олигархи зависят от своей собственности. Чем больше у тебя собственности, тем больше ты зависим.

Потому что когда не работают законы и принцип верховенства права, а правоохранительные и судебные органы абсолютно подконтрольны – человек ничем не защищен, и риск того, что у него будут отнимать собственность по беспределу, как это случилось с Нариманом Тюлеевым или с «Вечерним Бишкеком», очень высока. И действительно это происходит.

И другие богатые люди ведь все это видят и понимают, насколько они беззащитны. Поэтому парламент у нас зависимый и ведомый. Кто выступает в парламенте иногда в защиту народа? Это единицы, у кого нет собственности, это Наталья Никитенко, это Жанар Акаев, те, кому не за что дрожать. Однако большинство не такое, и ведь народ обвиняет власти в безнравственности, а сам выбирает таких депутатов.

Они выбирают некоторых, прекрасно зная, что они воры, их богатства добыты нечестным путем, что они непрофессионалы и так далее, но на всех торжествах предоставляют им самые почетные места и ходят перед ними на полусогнутых – это поощрение обществом всего этого безобразия. Элита устанавливает такие безнравственные правила, но и общество эти правила принимает.

Раньше люди боялись – что скажет народ? А сейчас пипл все хавает и еще раболепно перед такими людьми выслуживается. И до тех пор, пока не будут работать институты общественного порицания, до тех пор, пока интеллигенция не всколыхнется и не задумается над своим предназначением а предназначение интеллигенции – это воспитание общества, предложение положительных нравственных примеров, – ничего не изменится.

Источник: Сайт Нарын Айыпа

Лауреат Нобелевской премии мира, «могильщик коммунизма» рассказал в интервью РБК, как относится к конфликту России и Запада, призвал разрешить его без агрессии и вспомнил, какими аргументами убедил Ельцина отпустить Польшу в НАТО. «Мы обречены на это соседство»

— Российский президент Владимир Путин в ходе недавнего послания Федеральному собранию сказал, что Россию на Западе не слышали и не слышат и, в частности, это стало причиной нынешней напряженной ситуации в мире. Согласны ли вы с тем, что Россию не слышали, не так понимали и вообще коллективный Запад ответственен за ухудшение отношений с Москвой?

— Во-первых, у Путина, конечно, сейчас трудная ситуация. Раньше была мощная держава, а потом она развалилась. Россия перестала быть сильной страной — в дальнейшем это стало поводом для большего количества проблем у Путина.

Во-вторых, Россия по-прежнему остается огромной страной, где есть десятки народов. Если бы в ней повторилась такая революционная ситуация, как в Польше в 80-х годах, то в составе самой России осталось бы не больше 20–40 млн граждан. Остальные бы основали новые государства. Путин хотел сохранить имеющееся единство, при этом он проводит реформы и крепко держит страну, чтобы предотвратить распад.

В-третьих, Россия и ее союзники сильно милитаризованы. Несмотря на подобные процессы, мир идет к открытию границ. Мир идет в направлении к свободе и достатку.

— Считаете ли вы, что новая холодная война уже идет? Если да, то как долго она может продлиться?

— Я для себя ставлю вопрос по-другому: у нас есть опыт прошлого, а наравне с этим современные технологии, но достаточно ли этого, чтобы строить мир по-другому? Или нам опять надо набить шишки? Я думал, что буду последним революционером и мы сообща покончим со всеми войнами. Исходя из происходящего можно сделать вывод, что такое пока не удается. Видимо, человечеству вновь нужно пустить кровь, вновь получить по носу, чтобы прийти к решению жить по-новому. Вопрос лишь в том: нам нужно больше смертей или уже достаточно?

— Как в свое время вы убедили первого российского президента Бориса Ельцина не высказываться против вступления Польши в НАТО? Почему считали необходимым вступление в альянс — все еще остерегались угрозы со стороны России?

— Я всегда был подготовлен, всегда вооружен аргументами. Польша вошла в НАТО, чтобы минимизировать возможную конфронтацию. Мы считали, что таким образом избавимся от любой возможности для конфликта. Мы надеялись на снижение количества вооружений [в мире]. Мы думали так: зачем нам конфронтация, попробуем управлять миром без конфликтов. Мы выбрали НАТО, чтобы не стать материалом для каких-либо других блоков, таким образом мы хотели прийти к спокойствию.

— Я признаю, что совершил ошибку в отношениях с Ельциным. Я отложил часть планов на свой второй срок, но не был переизбран. С Ельциным можно было еще о многом договориться. Мы обречены на соседство и заплатили большую цену за недопонимание. Сам Бог выбрал такое соседство! Если один бьет другого, то выигрывает третий, поэтому нужно как можно быстрее сойти с этой дороги. Добившись понимания с соседями, сможем сами зарабатывать, а не давать такую возможность другим.

Лех Валенса родился 29 сентября 1943 года в селе Попово на территории аннексированного нацистской Германией Поморского воеводства (ныне Куявско-Поморское воеводство, Польша) в семье плотника. В 1961-м окончил профессиональное училище, с июля 1967-го работал электриком на Гданьской судоверфи.

В 1980 году создал первый в Восточной Европе неподконтрольный государству профсоюз «Солидарность». В конце 1981-го, когда генерал Войцех Ярузельский ввел в стране военное положение и объявил профсоюз вне закона, попал с другими активистами в заключение, где провел около 11 месяцев.

В 1983 году получил Нобелевскую премию мира, медаль которой передал в монастырь Ясна Гура в Ченстохове. 7 сентября 1989-го к власти пришло первое некоммунистическое правительство Польши во главе с членом «Солидарности» советником Валенсы Тадеушем Мазовецким.

Лидера «Солидарности» неоднократно обвиняли в сотрудничестве со службами безопасности коммунистической Польши. В 2000 году Люстрационный суд страны оправдал бывшего президента. Однако в августе 2017-го в отношении Валенсы вновь возбудили уголовное дело — на этот раз о даче заведомо ложных показаний. Следствие установило, что подтверждающие его вину документы, которые сам политик называл подделкой, оказались подлинными.

— Чем объясняются популярность и приход к власти евроскептиков и национал-консерваторов в бывших соцстранах — Чехии, Польше и Венгрии?

— В течение всей нашей жизни сменяются разные эпохи: эпоха разделения мира на социалистический и капиталистический блоки сменилась эпохой идеи объединенной Европы. На горизонте всем видна глобализация, поэтому старые структуры и программы действий не подходят для сегодняшней ситуации, это провоцирует большую дискуссию. Одни хотят строить мир на традиционных ценностях, а другие — на большей свободе. И то, что сейчас происходит, является репетицией того, что будет происходить в третьем тысячелетии, это и есть проба, как устроить третье тысячелетие.

То, что доходит до крайностей, хорошо, так как заставляет нас искать решения. Нынешнее время я привык называть эпохой слова — вначале было слово, а потом слово становится делом, особенно если мы начинаем дискуссию. Когда мы дискутируем или ругаемся, мы находим коллективное решение.

— Упомянутые Польша, Венгрия и Чехия отказались принять мигрантов по установленным Евросоюзом квотам. Вы согласны с политикой этих стран?

— В Польше не хотят принимать беженцев, а должны: поляков же принимали в свое время в Европе. Когда у правительства нет хорошего решения на будущее, то возникают старые демоны типа антисемитизма. Видя происходящее, многие страны не знают, что предпринять, и не имеют актуальной программы на XXI век. Они чувствуют изменения и реагируют по-разному: Польша пошла резко вправо, кто-то — резко влево.

— Как вы оцениваете принятый на Украине закон об образовании, который фактически запретил преподавание на национальных языках?

— Да, у нас есть нерешенные проблемы с соседями. Можно уже сегодня начать конфронтацию, а можно оставить на завтра, но давно пора решить накопившиеся вопросы конструктивно.

— Считаете ли, что Украина может сохраниться в нынешних границах или в границах 2014 года, до присоединения Крыма к России? Или продолжится раскол?

— На самом деле я за любое уничтожение границ, я за Европу без границ. Когда мы создадим новый экономический и культурный союз, то придем к глобализации. Разница в экономическом развитии между странами не позволяет сделать это сейчас, но завтра мы это осуществим. Что касается сохранения Украины в границах 2014 года, то мы ни в коем случае не должны решать этот вопрос при помощи военной агрессии. Мы должны создать новые международные органы, которые не позволят проводить этнические чистки, не допустят передела границ и решения споров силой.

— В феврале 2018 года в Польше введена уголовная ответственность за причисление поляков к нацистам. Закон подготовлен Институтом национальной памяти Польши. Насколько был необходим такой закон?

— Мы давно нуждались в чем-то подобном. Согласен с поставленным ими диагнозом, но не могу согласиться с их методами лечения. Институт решает проблемы, но не тем образом, каким надо.

— То есть вы одобряете политику декоммунизации, проводимую нынешними властями Польши?

— Да, мы должны распрощаться с коммунизмом. Но нужно помнить, что Запад нас предал в 1939-м (нападение Германии и СССР. — РБК) и в 1944 году (Варшавское восстание. — РБК). Коммунизм — это голова, предательство Запада — плечи, а руки — деятельность тогдашнего польского правительства. Нужно осудить не только коммунизм, ведь, повторю вопрос, кто нас предал — Запад нас предал, ведь он не стал ввязываться в разборки с СССР, чем и воспользовались в Москве, захватив Польшу. Западный мир, таким образом, несет бóльшую вину, чем Советский Союз.

Источник: РБК

Интервью с независимым политологом Марсом САРИЕВЫМ.

– Марс Осмонкулович, как отразится последнее выступление А. Атамбаева на политической ситуации в стране?

– Понятно, что выборы президента С. Жээнбекова обеспечил А. Атмбаев, его команда, и между ними было джентельменское соглашение – фактически будет управлять А. Атамбаев в качестве «cерого кардинала». Тем более, кадры были расставлены экс-президентом. С. Жээнбекову в этом раскладе отводилась роль формальная, а стратегический курс должен был проводить сам А. Атамбаев. Но, понимаете, сама логика власти диктует условия, и лидер не может быть ведомым. В этом случае он просто теряет свой авторитет, дезавуируя свою высокую позицию. Логика последующих действий Сооронбая Жээнбекова выстраивается закономерно и понятно. Он желает добиться самостоятельности, так как со связанными руками он не может руководить страной. Соответственно, А. Атамбаев это понял. Экс-президент также осознал, если до осени он будет молчать, то потом вообще утратит контроль над ситуацией. На этом фоне С. Жээнбеков стремительно набирает политический вес на международной арене, в налаживании отношений с соседними странами. Поэтому А. Атамбаев решил на стадии взлёта С. Жээнбекова откорректировать ему курс. Мы знаем, что у них состоялся приватный разговор. По итогам беседы каждый из них остался при своём мнении, что и подтвердила пресс-служба главы государства. Это является наглядным свидетельством раскола и двоевластия, так как кадры в подавляющем большинстве являются ставленниками А. Атамбаева. Тем не менее всенародно избранным президентом является С. Жээнбеков. Пока он не успел провести полную кадровую рокировку. Ситуация опасная для страны. Это безответственно.

– А в чём заключается безответственность? И почему С. Жээнбеков должен приносить в жертву свою политическую перспективу, свою возможность остаться в истории страны первым реформатором и прогрессивным деятелем в угоду чьих-то амбиций?

– Понимаете, А. Атамбаев попал ловушку. Он мог бы пойти на компромисс с Сооронбаем Шариповичем, ведь есть такие моменты, такие точки, в которых С. Жээнбеков должен укреплять свои позиции.
А. Атамбаев не хочет этого делать и желал бы только управлять.

– Сооронбай Шарипович делает пока всё верно. Я, кстати, не понимаю экс-президента. Ещё несколько месяцев назад он сам лично характеризовал С. Жээнбекова как порядочного человека, а теперь сам же и обвиняет.

– В этой ситуации позиции экс-президента выглядят крайне слабыми. Во-первых, А. Атамбаев – уже бывший президент, а во-вторых, для широкой аудитории понятно, что у С. Жээнбекова руки связаны кадрами А. Атамбаева. Сейчас обвинения – подсунули документы, убрать подхалимов, семейно-клановая система – это всё бьёт по имиджу президента Жээнбекова. Вряд ли он готов всё это проглотить, и А. Атамбаев должен прекрасно всё осознавать. Сегодня С. Жээнбеков – легитимный президент страны, возможностей опираться на поддержку общественности у него гораздо больше. К тому же даже разрозненная оппозиция выступает в поддержку С. Жээнбекова. В этом случае А. Атамбаев со своей эмоциональной речью, как мне кажется, не до конца оценивает ситуацию. Это может вызвать дестабилизацию. У С. Жээнбекова преимуществ всё равно намного больше. Экс-глава государства ставит себя просто в безвыходное положение.

– Скажите, а почему это должно обязательно вызвать дестабилизацию? Для дестабилизации надо иметь точки опоры…

– Помните намечавшийся на 7 апреля масштабный десятитысячный митинг? Это и есть демонстрация силы. Потом, видимо, одумались, что процесс может стать неуправляемым, и решили ограничиться просто поминальными мероприятиями.

– Может, цифра в десять тысяч звучит не совсем реалистично? Откуда они возьмут десять тысяч? Я просто не вижу точки опоры для столь широкой общественной поддержки…

– Точка опоры – революционеры.

– Предвосхищу, что революционная среда тоже не гомогенна, так как многие считают, что именно постреволюционная власть низвела цели революции. Так что разочаровавшихся тоже достаточно много.

– Согласен, что десять тысяч – это слишком завышенная цифра. Но, с другой стороны, С. Жээнбеков объявил о борьбе с коррупцией. Вся эта коррумпированная чиновничья рать, кланы, которые могут потерять позиции в результате передела, могут составить ресурс.

– Опыт прошлого уже показал, что как только диалог с коррупционерами прекращается и начинается жёсткий разговор, то, как правило, они просто ретируются. Поэтому Сооронбай Шарипович должен жёстко и бескомпромиссно действовать.

– Понятно, они сразу сдадут позиции, но сейчас они могут пытаться затормозить этот процесс – процесс очищения от коррупции. Речь С. Жээнбекова на заседании Совбеза была жёсткой, направленной против силовых структур.

– Но его обвинения были справедливыми и объективными.

– Да. Поэтому А. Атамбаева попытаются использовать как политический инструмент, чтобы удержаться на своих местах.

– На днях состоялся съезд СДПК, и лидером партии был утверждён А. Атамбаев. Вы сказали, что СДПК – безальтернативная политическая сила на данный момент времени. А что эта политорганизация может продемонстрировать обществу в качестве весомого и реального результата их политической деятельности за прошедшие шесть лет?

– Во всяком случае, была стабильность, были мегапроекты: «Датка-Кемин», строительство автомобильных дорог. Достижения есть, и СДПК есть что сказать.

– А скандал с «Лигласс», провал с каскадом ГЭС, коллапс на столичной ТЭЦ? В последнем случае пассатижи закупали по 600 долларов, а на церемонии открытия реконструированной ТЭЦ всех тех, кто выступал против такой реконструкции, называли «недоумками». По крайней мере так пишет пресса.

– Сегодня это канализируют на премьера молодого и могут его обвинить, а партия и экс-президент останутся в стороне.

– С. Исаков сел в премьерское кресло после проведённой модернизации.

– А. Атамбаев сказал на пресс-коференции, что ТЭЦ реконструировали при С. Жээнбекове, и простые люди не станут разбираться. Теперь люди будут думать, что тогда премьером был С. Жээнбеков и сидел на этом деле.

– Кстати, стоит ли нам ожидать отставки правительства в ближайшее время?

– Это неизбежно. Сегодня противостояние между президентом и экс-главой государства очевидно. Если С. Жээнбеков удержится, то отставка С. Исакова неизбежна, если же А. Атамбаев дожмёт С. Жээнбекова, то С. Исаков может и остаться. А. Атамбаеву выгодны были бы досрочные парламентские выборы, максимум – начало осени.

– А хватит ли сил сегодня организовать роспуск парламента? Кто-то ведь должен его инициировать. Депутаты ведь мыслят очень прагматично, большинство из них бизнесмены. Есть Сооронбай Шарипович с реальной перспективой, и есть экс-президент, у которого нет полномочий – и что в этом случае выберут депутаты?

– Выберут С. Жээнбекова.

– Так вот хватит ли теперь сил распустить парламент?

– Вряд ли. Большую роль играет статус «легитимный президент» и «экс-президент». Это решающий фактор. Поэтому депутаты будут ориентироваться на легитимного президента, тем более он работает стабильно, налаживая отношения с внешними партнёрами.

– Да и внешние партнёры всегда будут поддерживать действующего главу государства, особенно на фоне прошлых скандалов.

– Естественно.

Беседовал Эрик ИСРАИЛОВ

05 апреля 2018г.

Источник: Pr.kg

Китай, планирующий вкладывать немалые средства в развитие своей инициативы «Один пояс – один путь», дает понять, что обеспечение его безопасности и защита своих капиталовложений являются приоритетом для КНР. Пекин и до этого проводил военные учения со странами Центральной Азии, теперь же планируется открытие совместных военных баз, а также развиваются частные военные компании. Однако активная деятельность КНР в регионе будет пересекаться с интересами России – считает доктор исторических наук, руководитель Школы Востоковедения НИУ «Высшая школа экономики», профессор Алексей Маслов. Собеседник «Евразия.Эксперт» рассказал о том, как Китай оправдывает наращивание своего военного присутствия в Центральной Азии, чем и насколько для КНР опасен радикальный ислам, и как деятельность Китая в регионе скажется на России.

– Алексей Александрович, эксперты полагают, что китайский «шелковый путь» будет обрастать инфраструктурой обеспечения безопасности. Так ли это?

– Даже сам Китай не скрывает явного интереса к усилению в целом военной составляющей проекта «Один пояс – один путь». Это важно с точки зрения Китая, так как он готов вкладывать очень большие деньги в «шелковый путь», по крайней мере, обещает их. Поэтому Китай должен иметь возможность защитить свои капиталовложения.

Пять-шесть лет назад, несмотря на очень большую экономическую мощь, у Китая не было возможности защитить своих союзников и самое важное – свои капиталовложения. Сейчас Китай, очевидно, хочет опровергнуть это мнение и будет усиливать военную составляющую, причем в Центральной Азии – в самом широком смысле этого слова: это и страны бывшего СССР, и Афганистан, и Пакистан, и Внутренняя Азия. Безусловно, присутствие Китая будет возрастать.

– США сейчас снижают свою вовлеченность в Центральную Азию по сравнению с двухтысячными годами. Насколько Китай хочет и готов заполнить вакуум в сфере безопасности, который может возникнуть?

– Китай не собирается заполнять вакуум. Он действует немного по-другому. Да, действительно, уход американцев из этого региона на руку китайцам. Но подчеркну, что еще в 2015-2016 гг. Китай крайне активно проводил совместные антитеррористические учения с Таджикистаном, Пакистаном, Афганистаном, таджикские военные проходили обучение на китайской территории, в том числе по особенностям проведения операций в этом регионе. Китай тесно связан с Таджикистаном через свои капиталовложения.

Китай решил действовать значительно раньше того как США начали сворачивать свое присутствие в регионе. Но это лишь часть вопроса. Мы должны обратить внимание, что Китай сейчас меняет свою тактику. Если до определенного момента он просто проводил учения среди военных, как в случае с Таджикистаном, то сейчас Китай подбирается к идее об открытии совместных военных баз.

У Китая не так много подобного опыта, и пока реально существующая база за рубежом открыта только одна. Но очевидно, что Китай сейчас ведет активные переговоры об открытии базы в Афганистане. Это формально направлено против действий террористических элементов в регионе, чтобы они не проникали в Китай, но самое главное – это присутствие.

Неслучайно китайские газеты, в том числе и «Жэньминь Жибао» регулярно говорят о том, что ряд террористических элементов просачиваются с территории Афганистана и других стран Центральной Азии в Синьцзян. Таким образом идет оправдание того, почему нужно развивать военные базы. Также Китай неоднократно поднимал вопрос о развитии совместных вооруженных сил, например, на переговорах с Кыргызстаном, особенно в августе 2016 г., после того, как китайский самоубийца взорвал бомбу у ворот посольства КНР в Бишкеке.

– Учитывая планы по созданию военной базы в Афганистане, учения с Таджикистаном, Пакистаном и Афганистаном и тот факт, что Китаю с Афганистаном удобнее сотрудничать через Таджикистан, возможно ли создание военного альянса между этими странами?

– Судя по всему, Китаю очень невыгодно создавать формальный военный альянс, то есть делать некое «Азиатское НАТО». Китаю выгоднее сотрудничать на основе многосторонних или двусторонних соглашений, потому что сегодня здесь присутствует и ОДКБ, и сотрудничество в обеспечении безопасности через различные органы ШОС.

Китай пока не хочет выступать как держава, которая копирует действия США. Скорее всего, сотрудничество будет на основе двусторонних и многосторонних соглашений без формализации военного блока.

– То есть не стоит ждать конкуренции с ОДКБ?

– Нет, я думаю, что конкурировать с ОДКБ Китай сейчас не будет. Это не в его интересах, к тому же, он не захочет разрушать ныне сложившуюся систему безопасности в Центральной Азии, не предлагая ничего взамен. Поэтому Китай будет заключать двусторонние соглашения, а через несколько лет, возможно, и выйдет с какими-то предложениями, но это будет явно не завтра.

– В Китае сегодня развиваются частные военные компании. Насколько они уже готовы к действиям за рубежом?

– Этот вопрос очень широко обсуждается в Китае, потому что у него нет большого опыта создания частных военных компаний и их использования за рубежом. Впервые они проявили себя только в конце 2016 г. – начале 2017 г., то есть они достаточно молоды. Формально они как раз и должны действовать за рубежом для защиты интересов Китая.

Например, попытки использовать частные военные компании для защиты китайских интересов и инвестиций были в Южном Судане. То есть они намерены не бороться с отдельными группами за рубежом, а защищать интересы китайских компаний в других странах.

Сейчас сложно сказать, насколько Китай готов расширять эту сферу. Сегодня она насчитывает, по оценкам, около 3500 человек. Некоторые говорят, что часть из них действует незаконно, но в любом случае пока эти компании невелики.

– Затрагивают ли действия Китая интересы России?

– Пока не было никаких официальных пересечений, которые бы несли вред отношениям России и Китая в области военных действий, тем более в частных военных компаниях.

Но активная работа Китая в Центральной Азии, конечно, пересекается с интересами России.

Важно понимать, что такое интересы Китая и интересы России. Китай смотрит, безусловно, на Центральную Азию в широком смысле этого слова как на систему получения ресурсов (это прежде всего Казахстан, частично Туркменистан, Таджикистан) и на систему перевозок через эти страны (это путь Пакистан – Афганистан – Таджикистан). То есть это чисто прагматический взгляд.

Россия сегодня не использует эти страны ни для добычи полезных ископаемых, ни как страны, через которые осуществляются крупные транзитные перевозки. Вопрос заключается в другом. Китай активно входит в собственность этих стран. В Казахстане это нефть, в Туркменистане – газ.

В конечном счете, КНР начинает формировать альтернативу России в плане поставок тех же природных ресурсов самому Китаю. Он хочет избавиться от некоторой зависимости от российских поставок и самостоятельно устанавливать правила игры.

– Вы упомянули, что одной из причин усиления военной составляющей Китая в Центральной Азии является желание обезопасить себя от радикального исламизма. Насколько серьезна эта угроза?

– Для Китая это действительно очень большая проблема, учитывая Синьцзян, который не столько был усмирен, сколько начал успешно развиваться после вложения больших денег. Рост радикального исламизма, прежде всего по границе с Синьцзянем, может вернуть его в лоно столкновений и укрывательства радикалов. В этом смысле для Китая это действительно один из главных вопросов.

Если сейчас начнутся серьезные выступления на территории Китая или прозвучат взрывы, атаки со стороны, например, джихадистских организаций, то это нанесет удар по политической составляющей Китая, в том числе и по планам выхода Китая за рубеж, по его позитивному имиджу.

Вопрос не только в борьбе с терроризмом, но и в самом будущем Китая. Допустить все это Китай ни в коем случае не может, поэтому и пытается окружить себя зоной безопасности.

Источник: Евразия.Эксперт

Действия частных военных компаний из России (прежде всего, наиболее часто фигурировавшей в прессе ЧВК “Вагнер”) в Сирии существенно отличаются от того, как обычно оперируют подобные подразделения, заявил Би-би-си специалист по вопросам безопасности Тайрус Маккуин.

В феврале в СМИ появились сообщения о возможном разгроме в Сирии отряда россиян из ЧВК “Вагнер”. Различные российские и зарубежные издания писали, что всего там могли погибнуть от 11 до нескольких сотен россиян.

Сообщения о гибели сотрудников ЧВК из России на территории Сирии появляются регулярно. Как удалось выяснить Русской службе Би-би-си, только в сентябре 2017 года там погибли как минимум 54 бойца частных военных компаний из России.

Россия официально не подтверждает существование ЧВК, однако допускает возможность нахождения в Сирии некоторого числа российских граждан, не являющихся военнослужащими.

Тайрус Маккуин проработал в различных ЧВК более восьми лет и считает, что сотрудники ЧВК “Вагнер” могут изменить специфику работы частных военных компаний.

С Тайрусом Маккуином беседовала корреспондент Би-би-си Ольга Ившина.

Би-би-си: Тайрус, расскажите, как вы пришли в частную военную компанию?

Тайрус Маккуин: До 2004 года я служил в британской армии, принимал участие в военной операции в Ираке. Потом я решил перейти в частный бизнес.

В тот момент было уже несколько ЧВК, работавших в Ираке. Они, конечно, не вешали объявлений в газетах. Но в околовоенных кругах о них все знали, сарафанное радио работало хорошо.

Я подал заявку, прошел необходимые проверки и отправился в командировку – опять в Ирак, но уже как сотрудник ЧВК. Задачи были разными.

Я, например, много раз работал по контрактам британского и американского правительств. Но не было ничего и близкого к тому, что пишут сейчас о ЧВК “Вагнер”. Я уже несколько лет не был в Сирии и лично не видел в деле вагнеровцев.

Но, судя по рассказам людей, которые знакомы с работой этих ребят, они вовсю участвуют в боевых действиях. У нас была совсем другая история.

“Они похожи на частную армию ГРУ”

Би-би-си: Чем обычно занимаются ЧВК в зоне конфликтов?

Т.М.: Это сильно зависит от ЧВК. Некоторые просто осуществляют функции вооруженной охраны объектов или людей. Но есть и довольно мутные компании, которые занимаются делами, которыми не хочет заниматься армия.

Ярким примером была американская компания Blackwater (крупнейшая ЧВК в мире; получила скандальную известность после вторжения США в Ирак в связи с подозрениями в убийстве мирных граждан и контрабанде оружия; в 2009 году переименована в Xe Services, а затем в Academi – прим. Би-би-си).

У компании, на которую работал я, все было по-другому. Большую часть времени в Ираке, например, я обеспечивал безопасность старших офицеров инженерных войск США.

Когда они ехали в неспокойные районы, мы обеспечивали их безопасность. Был контракт, по которому мы обучали иракскую полицию. В 2008 году я работал по контракту на британское правительство.

Мы обеспечивали безопасность британской дипмиссии в Багдаде. У британских ЧВК вообще все довольно строго.

Сейчас, чтобы получить мало-мальски серьезный контракт, нужно иметь лицензию телохранителя. А для этого нужно пройти платные курсы, пройти проверки.

В США же, например, есть ЧВК, которые набирают людей с сомнительной биографией.

Би-би-си: Являются ли сотрудники ЧВК аналогом военнослужащих или это вспомогательный персонал?

Т.М.: Мы точно были вспомогательным персоналом, и наши задачи существенно отличались от армейских. По сути мы работали телохранителями в зоне конфликта. Наше главное отличие от военных в том, что мы никогда не вели наступательных операций.

Да, иногда мы открывали огонь, но делали это только для того, чтобы защитить от нападения наших клиентов, себя или охраняемый объект. Ходит много разговоров о темных делах компании Blackwater в Ираке.

К ним на службу нередко приходили вчерашние шерифы американской полиции. Они получали в руки автоматы, и им сносило голову. Они начинали стрелять по поводу и без. Но я не помню случаев, когда Blackwater проводили наступательные операции.

Русские ведут себя по-другому. Можно сказать, они поменяли правила игры. Насколько я знаю, в Сирии ЧВК “Вагнер” по сути ведет боевые действия. Похоже на какую-то частную армию ГРУ.

При этом я не считаю, что сегодня так поступает только ЧВК “Вагнер”. Вполне возможно, что в Сирии или Ираке орудуют и американские ЧВК, активно участвующие в боевых действиях.

“Я бы за такие деньги на войну не поехал”

Би-би-си: Насколько хорошо оплачивается труд сотрудника ЧВК?

Т.М.: Сотрудники частных военных компаний всегда получают больше солдат регулярных армий. Чаще всего они при этом еще и лучше экипированы. Но и на рынке ЧВК многое меняется с течением времени.

В начале 2000-х спрос на услуги ЧВК был высок, а людей, которые могли поехать в такие командировки, было не так много, поэтому платили хорошо. Помню, иногда мы получали по 120 тыс. евро в год (около 147 тыс. долларов или 8 млн рублей – прим Би-би-си).

Потом стало появляться все больше и больше ЧВК. Становилось и больше желающих заработать. В итоге зарплаты начали падать.

Помню, в 2008 году по одному из контрактов нам платили по 400 долларов в день. Но потом пришла компания, предложившая заказчику те же услуги, но гораздо дешевле.

В итоге директор сказал нам, что зарплата снижается до 270 долларов в день. Кто не согласен, мог уйти. Но мы остались. Я слышал, что русские воюют за 5 тыс. долларов в месяц. Я бы за такие деньги на войну не поехал.

“Прав нет, но и отчитываться не надо”

Би-би-си: В чем разница между военнослужащим и бойцом ЧВК в контексте их статуса, прав в зоне конфликта? Можно ли сказать, что военнослужащий – выше в иерархии или ниже?

Т.М.: Военные больше привязаны к своей инфраструктуре и иерархии. В целом, это дает им больше защиты и больше прав. Но есть и оговорки.

Смотрите, солдаты и офицеры подчиняются армейским законам своей страны, а также приказам своего командования. Если ты попал в засаду или вступил в перестрелку с кем-то, будучи военным ты обязан сообщить об этом своим командирам.

Те сообщают в штаб и так далее. В итоге о вашем огневом контакте знает куча народу. Если вы сделали что-то не так, замять дело по-тихому не получится.

У сотрудников ЧВК больше свободы. Попал ты, например, в засаду. Отстрелялся и поехал дальше. Ничего никому можешь и не докладывать.

Би-би-си: Военные не могут так поступить?

Т.М.: Нет. Во-первых, военные обычно работают в составе некой группы с четкой иерархией. Рядовые, младшие командиры, офицеры. Почти у каждого есть рации, у кого-то на шлеме обычно стоит видеокамера. Не доложить об огневом контакте не получится.

В ЧВК все по-другому. Мы работали группами по 5-10 человек. Внутри группы не было официальной иерархии.

Да, в группе был один старший. Но это был просто парень, которому платили больше за принятие решений на поле боя. И все. Он не обязан был отчитываться наверх о каждом шаге или выстреле.

Ребята из ЧВК чаще всего находятся вне закона. Например, в Ираке сотрудники Blackwater не подчинялись иракским законам на основании постановления переходного правительства Ирака.

Дома, в США, их долгое время тоже никто не трогал. Было несколько судов. Но это были скорее показательные процессы.

Но у этой медали есть и обратная сторона. Прав у сотрудников ЧВК нет практически никаких. Защиты в случае проблем тоже. Исключение составляют случаи, когда работаешь по государственному контракту.

Би-би-си: Что происходит в случае гибели или ранения сотрудника ЧВК?

Т.М.: Давайте по порядку. Все сотрудники ЧВК застрахованы. Если человека убили, его тело доставляют на базу ЧВК в зоне конфликта. И потом самолетом ЧВК или самолетом страховой компании погибшего привозят домой.

Семье выплачивают компенсацию, как прописано в контракте погибшего. Компенсацию платит страховая компания.

Погибшие сотрудники ЧВК не учитываются как военные потери. Отчасти поэтому разные государства используют услуги ЧВК.

Теперь про раненых. Обычно у ЧВК есть свои врачи или санитары на поле боя. Они оказывают первую медицинскую помощь, стабилизируют состояние раненого.

Потом его самолетом везут домой. В моем случае – в Лондон. А здесь уже человек лечится в обычной больнице.

Если ЧВК работало по государственному контракту, то помощь могут оказывать представители армии. Например, когда мы работали на армию США, наших ребят лечили в военных госпиталях.

Би-би-си: Какие отношения у ребят из ЧВК с военными?

Т.М.:Обычно очень хорошие. Большинство сотрудников ЧВК – это бывшие солдаты регулярных армий, они отлично знают, что такое жизнь в погонах.

В свою очередь, многие действующие военные с интересом смотрят на сотрудников ЧВК. Ведь это может быть продолжением их карьеры.

Не существует каких-то протоколов взаимодействия. Но военные и частники часто помогают друг другу. Когда я работал на ЧВК в Ираке, американские солдаты несколько раз помогали нам выбраться из засады.

Би-би-си: Вы их просили о помощи, или это была инициатива американцев?

Т.М.: Бывало, что просто везло – группа мимо проезжала. А бывало, что и просили. Мы знали, как с ними связаться. Но помощь приходила не всегда. Такое решение всегда принимает старший группы, исходя из своих задач.

Иногда бывало, что на наши просьбы о помощи никто не отзывался. Ребятам в погонах надо было решать свои проблемы или нельзя было обнаруживать себя.

Мы тоже иногда помогали военным. Но это была чисто наша инициатива. Они никогда не просили о помощи, и мы никогда не проводили каких-то совместных операций с армейскими.

“Мы вели себя не лучше русских”

Би-би-си: Бойцы ЧВК могут получить какие-то награды за свою работу? Я имею в виду медали и ордена.

Т.М.: Нет. Какие еще ордена? Мы деньги получали. Даже бонусы не положены за хорошее выполнение задания – только ранее оговоренная зарплата.

Кажется, через несколько лет после окончания боевых действий в Ираке была учреждена памятная медаль “За восстановление Ирака”. И ее несколько ребят получили.

Но это не военная награда. Эту медаль раздавали направо и налево. А боевых наград сотрудники ЧВК не получают никогда.

Би-би-си: Вы уже сделали несколько ремарок о ЧВК “Вагнер”. Как вы оцениваете действия этой компании?

Т.М.: Честно говоря, я особо не слежу за ними, поскольку занят своей работой. Но когда я работал по контрактам на востоке Украины, многие люди часто упоминали в разговорах вагнеровцев.

Я лично не имею ничего против их работы. Наши ЧВК работали в Ираке и Афганистане. Мы пришли в Ирак и разнесли страну. Там мы уж точно не вели себя лучше, чем сейчас русские ведут себя в Сирии.

Да, вагнеровцы сейчас открыто воюют в Сирии. Обычно сотрудники ЧВК такого не делают. Но такое развитие ситуации меня не удивляет. Наверняка их примеру последуют или уже следуют ЧВК из других стран.

Война в Сирии все больше превращается из обычной в гибридную. Это ставит много вопросов о будущем Дамаска и будущем региона в целом. И, возможно, это не последний поворот в истории развития частных военных компаний.

Тайрус Маккуин – специалист по вопросам безопасности. Около 20 лет он прослужил в пехоте британской армии, принимал участие в боевых действиях в Ираке. С 2004 года стал работать на частные военные компании. По контракту ЧВК работал на территории Ирака и Афганистана. В качестве телохранителя обеспечивал безопасность клиентов в Ливии и в зоне конфликта на юго-востоке Украины.

ЧВК “Вагнер” – российская частная военная компания, сотрудники которой принимали участие в боевых действиях на юго-востоке Украины на стороне сторонников самопровозглашенных республик Донбасса, а также в Сирии. В июне 2017 года ЧВК “Вагнер” была включена в санкционный список США. ЧВК нигде официально не зарегистрирована, российские власти отрицают любую связь с ней. Наемничество в России считается уголовным преступлением, однако попытки узаконить деятельность ЧВК предпринимаются регулярно.

Источник: BBC

Автор концепции «мягкая сила» Джозеф Най под этим термином понимал использование нематериальных ресурсов культуры с целью влиять на объект убеждением без принуждения. Наиболее привычно говорить о «мягкой силе» США. Однако сегодня в условиях, когда Китай становится новым мировым лидером, растет актуальность его позиционирования в других странах. Какова основанная цель «мягкой силы» Китая? Через какие инструменты Китай воздействует на страны Центральной Азии? Идет ли в регионе гуманитарная экспансия Китая? На эти вопросы корреспонденту «Евразия.Эксперт» ответил член экспертного совета по укреплению национального единства и религиозной политики при президенте Кыргызской Республики, политолог Денис Бердаков.

– Денис Михайлович, в последние годы роль Китая резко возросла не только в экономике стран Центральной Азии, но и в образовании, гуманитарной сфере. Как в целом можно охарактеризовать «мягкую силу» Китая в Центральной Азии?

– В Центральной Азии ее приходилось создавать почти с нуля. Имидж Поднебесной был крайне негативен в силу того, что почти у всех стран региона были столкновения с китайцами.

Например, под Бишкеком есть поселение, где жил известный китайский философ. Эти территории трансформировались, так как сначала там жили этнические китайцы, а потом приходили другие племена и народности, которые мешались в этом плавильном котле. У них осталось отношению к Китаю как к мощному сопернику, который всегда был рад их вытеснить.

Кроме того, в советский период, когда Кыргызстан был приграничной зоной, многие граждане осознавали, что живут на границе, с чем связан ряд рисков. В период Сталина отношения с Китаем были теплые, а уже при Хрущеве и Брежневе – натянутые. Это передалось и населению.

– Меняется ли отношение к Китаю у молодого поколения?

– Молодежь Кыргызстана можно разделить на две группы. Небольшое меньшинство, которое владеет китайским, английским, хотят развивать экономические отношения, создают там контакты, в целом относится к Китаю положительно. Но подавляющее большинство людей по традиции относятся с некой подозрительностью, зачастую в силу незнания самого Китая.

Власти Китая при осуществлении внешней политики действуют осторожно. Одним из основных ее преимуществ является принцип невмешательства во внутренние дела других государств. Поэтому «мягкая сила» Китая основывается на богатой многотысячелетней культуре и на статусе крупнейшей производящей экономики мира.

– Каковы основные механизмы «мягкой силы» Китая в Кыргызстане и в целом в Центральной Азии?

– По данным Министерства образования и науки Кыргызской Республики, китайский язык преподается в 8 крупнейших вузах страны: БГУ им. К.Карасаева, КНУ им. Ж.Баласагына, КГУ им. И. Арабаева, КРСУ им. Б.Н.Ельцина, Нарынский госуниверситет, Ошский государственный университет, Ошский технологический университет, а также Ошский гуманитарно-педагогический институт и лицей «Билим» при ОшГУ.

В сфере образования краеугольным камнем выступают Институты Конфуция при Бишкекском гуманитарном университете и при Кыргызском национальном университете. Они основаны в 2007 г. и 2008 г. соответственно и финансируются Пекином. Также с 2013 г. функционирует Институт Конфуция в городе Ош. Институт Конфуция ОшГУ признан лучшим институтом 2017 г. за плодотворную и творческую работу.

КНУ им. Ж.Баласагына является крупнейшим вузом страны, где на кыргызско-китайском факультете учатся 1300 студентов. В 2017 г. 100 из них поехали учиться в Китай на грантовой основе. Сегодня в 146 странах создано 525 институтов Конфуция и 1113 классов Конфуция в начальных и средних школах. В КНУ работают 24 преподавателя из Китая, которые приехали в Кыргызстан по взаимному обмену.

Институт Конфуция при КНУ им. Ж.Баласагына в республике открыл 8 классов (стоимость оборудования одного класса составляет $30 тыс.) и 18 мультимедийных аудиторий (стоимость оборудования одной мультимедийной аудитории составляет $3,5 тыс.). В 2013 г. Институт отправил в Китай более 600 кыргызстанцев, организовал курсы повышения квалификации для 800 преподавателей китайского языка. Также были открыты классы по изучению китайского языка в городах Джалал-Абад и Каракол.

В Ошском госуниверситете для Института Конфуция был построен отдельный учебный корпус на 600 человек. На строительство китайской стороной был выделен грант в размере $800 тыс. Новое пятиэтажное здание кыргызско-китайского факультета также включает общежитие на 160 мест. Сегодня ОшГУ напрямую сотрудничает с 52 университетами Китая. Более 250 студентов и 100 преподавателей ОшГУ проходят обучение и стажировку в Китае в вузах Шанхая, Пекина, Ланьчжоу, Сучжоу, Даляня и Урумчи.

В 2012 г. в средних и высших учебных заведениях республики работали 38 носителей китайского языка. В сентябре 2014 г. Академия госуправления при президенте Кыргызской Республики подписала меморандум о сотрудничестве с Государственной административной академией Китая. Также Пекин финансирует еще две программы по линии ШОС, которые дают возможность 50 учащимся в Кыргызстане в течение года проходить обучение на территории Китая (при условии, что они владеют китайским языком).

В скором времени в Бишкеке откроют школу № 95 с углубленным изучением китайского языка, которая была построена за счет китайского гранта. С 2016 г. в Центральной научной библиотеке Национальной академии наук при поддержке Института Конфуция работают восьмимесячные бесплатные курсы китайского языка. Они ориентированы на школьников старших классов, студентов и молодых ученых. Также в октябре в столице был открыт первый в Центральной Азии китайский книжный магазин «Шанс».

За последние три года лицензию на право обучать по специальности «китаеведение» получили 4 высших учебных заведения, а за три месяца 2017 г. – 9 организаций. В Бишкеке функционирует 37 курсов, а на всей территории республики – 65. Планируется строительство «Института Шелкового пути Китай-Кыргызстан».

Есть очень много подобных программ студенческого обмена. Тысячи человек уже отучились и учатся в Китае. Это интересно, так как там неплохие гранты и стипендии – до $1 тыс., если в магистратуру перейти – даже больше.

– Может ли китайское образование конкурировать с российским?

– Определенно да, но они ориентированы на разные группы людей. Люди, которые поехали учиться в Китай, не хотели ехать в Россию изначально. Они скорее выбрали бы страны Европы или США, но по разным причинам поехали в Китай.

– Какую информационную работу проводит Китай в регионе?

– Деятельность китайских СМИ играет немаловажную роль в политике «мягкой силы». Журналисты готовят многочисленные репортажи, телепередачи и другие мероприятия только с одной целью – показать достижения и положительные стороны Китая.

В ноябре 2017 г. в Бишкеке отметили двухлетие газеты «Шелковый путь. Культурное развитие» – второй по тиражности газеты республики. Еженедельный тираж газеты со статьями на кыргызском и русском языках – 20 тыс. экземпляров, на китайском – более 4 тыс. Газета является ярким примером «мягкой силы», но страдает типичным пороком – избыток официоза.

Из плюсов можно отметить интересные заметки про экономику, культуру, технологии Поднебесной, совместные кыргызско-китайские проекты. Газета распространяется бесплатно по всей республике. Сначала она была восьмиполосной, сейчас уже шестнадцатиполосная. Всего было выпущено 102 номера. У нее есть страница на Facebook (около 400 подписчиков) и канал в WeChat. Также есть два сайта (на китайском и русском) и одноименный журнал.

В информационном пространстве Кыргызстана демонстрируются успехи Китая, создается положительный образ китайского образа жизни, современной и традиционной культуры, показаны позитивные примеры сотрудничества Китая с соседями, счастливая жизнь национальных меньшинств в Китае, среди которых есть и китайские кыргызы.

Китай также уделяет большое внимание работе с уйгурской и дунганской общинами Кыргызстана, поддерживающими связи со своими родственниками в стране. Китайские ученые работают с исследователями из Центра дунгановедения и китаистики Национальной академии наук республики.

Буквально за 3 года китайские СМИ проделали большой путь от маргинальных сетевых ресурсов до умеренно интересных информационных проектов в сети, газетах и на телевидении.

На государственных каналах республики «КТРК» и «ЭлТР» выходят передачи о Китае, снятые китайскими журналистами: на «КТРК» – «Время Евразии», на «ЭлТР» – «Путешествие в Китай» (часовая программа о Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая на кыргызском языке). С января 2017 г. национальное информационное агентство Кыргызстана «Кабар» при финансовой поддержке китайского посольства запустило раздел сайта, где также есть блок новостей китайского государственного информационного агенства «Синьхуа».

7 июля 2015 г. телекомпания «ЭлТР» продлила договор с Синьцзянским телевидением Китая еще на 3 года. Помимо того, что телеканал предоставляет эфир передаче «Жунгого сапар» («Путешествие в Китай»), которая посвящена экономическим и культурным темам, планируется показ китайских сериалов. «ЭлТР» сотрудничает с Синьцзянским телевидением с 2004 г. В 2014 г. телеканал получил от китайской стороны 19,3 млн сомов. Также Китай подписал документ с Ошским частным телеканалом «Башат».

«CGTN Русский» – это китайский международный телеканал, вещающий на русском языке. Он начал трансляцию 10 сентября 2009 г. под названием «CCTV-Русский» и в связи с переходом в Глобальную телевизионную сеть Китая (China Global Television Network) в декабре 2016 г. был переименован в «CGTN Русский». Основные темы – культура, искусство, география, технологии, обычаи, достижения. Продукт качественный и интересный, а главное то, что он успешно конкурирует за внимание молодежи стран ЕАЭС. Страница на Facebook имеет более 400 тыс. подписчиков. Посты с видео ставятся на продвижение, что позволяет получать десятки тысяч просмотров ко многим роликам.

– Какие еще направления можно выделить в китайской «мягкой силе» помимо образования и СМИ?

– Одним из направлений является китайская медицина. Кыргызстан, как и Таджикистан, – это страны с советской системой всеобщего, некогда высококачественного медицинского обслуживания. Но по многим специальностям сегодня нет врачей. Активно начали появляться частные китайские клиники, работающие как с упором на традиционное лечение, так и с новым высокотехнологичным оборудованием.

Что касается финансовой сферы, то на территории республики несколькими местными коммерческими банками выпускаются и обслуживаются карты национальной платежной системы Китая ChinaUnionPay. В местных банках и обменниках можно купить и продать китайские юани.

Важным элементом «мягкой силы» являются кредиты и инвестиции Китая. В 2013 г. Кыргызстан и Китай подписали 7 соглашений на сумму более $3 млрд. Инвестиции и, особенно, кредиты активно осваиваются политическим классом Кыргызстана, так как Китай не проводит мониторинг эффективности расходования средств по проектам, которые напрямую им не курируются.

Почти все проекты и инвестиции, которые приходят в Кыргызстан – это государственные инвестиции или инвестиции, которые крупный китайский бизнес вкладывает по рекомендации китайского центрального или регионального правительства.

Как я не раз слышал в беседах с китайскими предпринимателями, они не заинтересованы в инвестировании в Кыргызстан. Им не нравится уровень делового развития, давление со стороны властей, рэкет чиновников вкупе с недовольством местного населения.

Типичной является схема, когда крупный промышленный китайский бизнес строит предприятие в Кыргызстане, потом сам его банкротит, деньги с лихвой компенсирует (под предлогом, что все отняли) у китайских государственных банков и на полученную прибыль начинает настоящий бизнес, например, в Канаде.

Но как элемент «мягкой силы» китайские инвестиции вызывают скорее тревогу за независимость среди жителей республики. Результаты исследования «Интеграционный барометр Евразийского банка развития» в 2014 г. показали, что 65 % респондентов из Кыргызстана хотели бы видеть инвестиции в республику из государств постсоветского пространства. Также в республике растет ксенофобия по отношению к китайским мигрантам.

– Какова динамика «мягкой силы» Китая в Кыргызстане?

– Прямые инвестиции Китая в Кыргызстан за 2005-2010 гг. выросли почти в 16 раз, а российские за тот же период − в 12 раз. В 2013 г. объем китайских инвестиций достиг $883,3 млн (из них $468 млн прямых инвестиций).

О том, что Китаю нужна своя «мягкая сила», он объявил в 2007 г. Изначально они хотели просто информировать людей о том, что такое Китай, и не ставили целью использовать «мягкую силу» по примеру США – менять стандарты и ценности. Также они не ставили целью удерживать прежнее влияние, как Россия.

Первоначальная задача «мягкой силы» Китая в Кыргызстане – это ослабление антикитайских настроений в регионе. За последний год они уже достигли многого. В Кыргызстане есть узнаваемость Китая, особенно через Facebook.

– Как бы Вы оценили влияние Китая в целом в регионе и каков Ваш прогноз относительно гуманитарного продвижения Китая?

– Часть неприятия и ксенофобии уходит – здесь «мягкая сила» работает. Американский вариант «мягкой силы» Джозефа Ная (именно как изменение ценностей) вообще не свойственен Китаю и, соответственно, здесь даже на 1% не реализованы изменения, так как Китай не ставит такой задачи.

Гуманитарной экспансии нет, так как культуры крайне разные: бытовая, высокая культуры, моральные ценности. В силу своих экономических достижений и географии Китай привлекает все страны Центральной Азии: Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан напрямую граничат с ним, Узбекистан – опосредованно. Всем им интересно, что происходит внутри Китая. Но перенос образцов, кино и искусства – это крайне маргинальный дискурс.

Язык набирает популярность, но не все могут выучить его на должном уровне. Зачастую, чтобы выучить китайский язык, нужно иметь хорошее китайское образование. Получить его на хорошем пекинском диалекте под силу в лучшем случае 5% населения, и то только тем, кто очень этого хочет.

Беседовала Юлия Рулева.

Источник: Евразия Эксперт

В программе «Эсспрессо» , который отметим является совместным проектом телеканала «Next TV» и газеты «Республика», принял участие юрист Алексей Елисеев, который упоминается в деле Аиды Саляновой. Напомним, что Аиду Салянову обвиняют в незаконном продлении адвокатской лицензии Алексею Елисееву. Журналист Адиль Турдукулов спросил Елисеева для чего ему необходима была лицензия, если на тот момент в стране была революция.  

В Кыргызстане тогда еще не было ничего такого, что мешало бы моей проффесиональной деятельности в стране. Только через несколько месяцев стало ясно, что новые власти страны начали препятствовать моей деятельности. Они начали грабить деньги Фонда Развития, к которым я имел отношение. Информацией об этом владел только я, соответственно мое присутствие стало им мешать. Тогда были созданы препятствия, чтобы я не вернулся в Кыргызстан. Но в момент подачи о продлении моей лицензии я не мог предположить, что такого масштаба грабеж страны произойдет в Кыргызстане. Революция 2010 года была результатом различных внутренних и внешнеполитических факторов.

Не обидно ли тому, что в результате все сотрудники ЦАРИИ Секретариата сейчас занимают более топовые позицииц чем тогда и более влиятельны сейчас чем тогда?

Решение уйти с политики самостоятельно. У меня были как профессинальные и личные отношения со многими политиками. 7 апреля меня и Замиру Сыдыкову посла КР в США вызвал Госдепартамент США для консультаций. И Если бы я в том момент занял позиции новых властей, а мне уже шли определенные сигналы, то у меня были бы сейчас более высокие должности чем у тех кого вы назвали. Я сам решил уйти с политики, я понял, что это не моя сфера деятельности, я устал от различных политических игр. Я рад, что уже 8 лет нахожусь в свободной стране, ощущаю все прелести демократии и многое я пересмотрел. Политическая система в Кыргызстане с 90-х годов до нынешнего времени это топтание на месте. В ней бы я больше ничего не сделал.

При Атамбаев были хоть какие то конкурентные выборы, чего не было при Акаеве и Бакиеве. В 2009 году Бакиев был избран с голосами более чем 90%. Тогда вы были членом ЦИК и отвечали на выпады ОБСЕ о том, что был применен административный ресурс. Можете ли вы признать, что на тот момент выборы были свальфицированны?

Я сейчас это признаю и тогда признавал.  Я тогда был практически одним из немногих членов ЦИК, которые требовали расследования по всем фактам фальсификаций. По моему требованию были аннулирвоаны результаты по нескольким избирательным участкам. Но большинство членов ЦИК не поддержали. Да в выборах Президента 2009 года был применен административный ресурс. Когда я не смог с этим бороться, то я свернул свою деятельность в ЦИК. Я не критикую Алмазбека Атамбаева, я его знаю с 2002 года. Он имел свои взгляды, свое понимание справедливости политической системы. Он человек цельный. Еще в 2002 году он говорил, что станет президентом. И выборы дейтствительно прошли честно. Самыми честными выборами я считаю выборы парламента 2010 года. Они были проведены максимально демократичными. Атамбаев на первых порах содать полноценную демократию.

Вы обвинили новые власти в грабеже средств Фонда Развития, который вы возглавляли и даже направляли письма в правоохранительные органы. 300 млн. долларов были украдены и на ваш взгляд куда они делись?

Эти деньги находились на счетах Фонда Развития в Нацбанке на момент государственного переворота. Затем они были разграблены временным Правительством. Был создан так называемый резервный фонд Временным Правительством. Их декретом он признан внебюджетным и неподлежащим никакому контролю со стороны счетной палаты , министерства финансов. И эти деньги в течении нескольких меясцев расстворились куда то. Они пропали. Было сказано, что эти деньги разграбил я и возбуждено уголовное дело. Хочу напомнить, что эти деньги были межгосударственным кредитом между Кыргзстаном и Россией 2009 году. Потом РФ списала эти деньги Кыргызстану и я полагаю, но у меня нет доказательств, что это было своего рода благодарностью новым властям за помощь в совершении государственного переворота. Таким образом РФ прикрыла хищения средств. И поскольку деньги списаны, то не надо за них отчитываться и искать.

Последний вопрос чем вы сейчас занимаетесь в Риге. Нам известно, что многие дела вы ведете и отстаиваете перед европейским структурами в том числе Интерполом?

Да. Никогда не думал, что буду в этом специализироваться, но жизнь привела к этому. Сейчас моя сфера деятельности это защита прав человека. Это политическое убежище в Европе, статус беженца в Европе для гражан из стран СНГ. Это защита от розыска в Интерполе. Напоследок я эксклюзив я вам дам, буквально на выходных получил из Интерпола письмо по поводу моего клиента. Сейчас Интерпол снял Евгения Гуревичи с розыска после детального исследования. У него бало очень тежелое дело. Он никогда не занимал политической должности, он был иностранным гражданином и мне нужно было обосновать политически обоснованное дело и применить статью 3 Конституции Интерпола. И мне это удалось. Как раз в этом деле были исследованы исчезнувшие средства с Фонда развития. Интерпол признал, что все деньги на момент госпереворота находились в Кыргызстане и они пропали за рамками Евгения Гуревича, меня и других лиц, которых обвинили в растрате. Это решение Интерпола, – резюмировал собеседник «Эсспрессо»

Источник: www.kyrgyztoday.kg