ИНТЕРВЬЮ

Нарастающие протестные настроения, выступления ультрарадикальных активистов против олигархической элиты и затянувшийся карантин могут обернуться для нас опасными последствиями — вплоть до превращения Кыргызстана в страну полевых командиров. В этом уверен независимый эксперт-политолог Марс Сариев. Он поделился своим мнением.

— Нарастают протестные настроения, вызванные как объективными причинами — карантинными мерами, так и очевидным нагнетанием со стороны отдельных лиц и политических движений. Начались акции в Нарыне. Прошла информация, что 20 мая готовится митинг в Бишкеке. К чему это может привести в нынешней ситуации?

— Я бы посмотрел на нынешнюю политическую ситуацию не только с точки зрения усиления протестных настроений среди населения, но и как угрожающую государственности Кыргызстана. Я бы задался вопросом: почему были переброшены дополнительные силы в Нарынскую область, где недавно народ вышел на акцию протеста, но не усиливают войска на границе с Таджикистаном, где вспыхнул очередной конфликт? Я бы неоднозначно оценил действия властей Таласской и Иссык-Кульской областей, направленные якобы на закрытие границ регионов. Мы понимаем, что в рамках общей стратегии борьбы с коронавирусом это является вынужденной мерой. Но не стоит забывать, что мы живем в условиях регионализма. Талас в этом смысле ведет себя как Беларусь, внутри которой жизнь продолжается. Иссык-Куль с его недавними протестами и прошедшими митингами в поддержку Садыра Жапарова тоже обращает на себя внимание.

Очевидно, что подобные обстоятельства создают удобное поле для новых политических игр. И в этих условиях появляются персоны, подобные одному из лидеров движения «Чон Казат» Сыймыку Жапыкееву. Эти «деятели» подхватывают лозунги о коррумпированности власти, но, по сути, являются лишь инструментом для окончательного разрушения государственности Кыргызстана. Появившиеся в нынешних условиях народные робины гуды в лице бывших сотрудников прокуратуры в отсутствие государственной идеологии опираются на народный кодекс кочевника — «Адилет», то есть справедливость, призывая при этом начать расправляться с олигархами по заранее подготовленному списку. В нем около 20 человек.

— Почему ведется атака именно на олигархические группы?

— Массовое возвращение мигрантов в КР, скачок заболеваемости коронавирусом, иссякшая подпитка бюджета республики в виде $1,5 миллиарда денежных переводов отечественных гастарбайтеров, снижение товарооборота с Китаем и отсутствие контрабанды — в этих условиях товарного и финансового голода и падения жизненного уровня в режиме ЧС в стране не остается других ресурсов, кроме внутренних.

Этим пользуются ультрареволюционеры. Сейчас легче всего поднять народ, подкидывая ему такие понятные и простые лозунги, как «грабь богатых», разжигая в них ненависть и практически указывая пальцем на врага. Но все это приведет сначала к локальным конфликтам, так как за каждым олигархом стоят его род, клан, земляки, а потом к общей дестабилизации. Есть и внутриэлитный раскол, потому что республике нужно где-то изыскивать ресурсы — под прицел попадает часть олигархических групп, против которых выступают такие же, но уже из других групп. Но главным проигравшим здесь окажется действующая власть. К тому же в условиях пандемии и социального напряжения Запад играет с Кыргызстаном в свою игру.

— Можно об этом подробнее?

— Мы находимся внутри проекта, но не можем мыслить проектно, потому что у нашей элиты нет системного мышления. Почему Запад в лице МВФ, ВБ и ЕАБР вдруг расщедрился Кыргызстану на транши общей суммой почти в $500 миллионов? Потому что мы выполняем их условия. Но, поскольку нет внутриэлитного мышления, власти не понимают, что среди населения назревают протестные настроения. Этими протестами в преддверии выборов в Жогорку Кенеш могут воспользоваться третьи государства и политические силы.

Но играть с озлобленным населением, живущим по традиционным адатам, очень опасно. Если мы будем следовать указаниям МВФ и других глобальных структур, которые сидят под управлением Запада, действующая власть, которая получает транши, рискует получить страну полевых командиров.

Я понимаю мотивы новоявленных робинов гудов, но, по сути, они являются отработанными технологиями Запада для управления народными массами в условиях пандемии. Действующая власть не понимает, что находится в многослойной игре, что разрабатываются различные схемы антроподрома.

— Какой выход есть, чтобы не допустить дестабилизации обстановки в республике?

— Власть должна взять ситуацию в свои руки, играть роль арбитра. Важно контролировать работоспособность законов. Власть боится взять на себя эту функцию. А это на руку внешним игрокам. Мы должны понимать, что находимся в начале новой формы войны. Мы должны стать субъектами глобальной политической игры. Если Кыргызстан останется объектом и у него не будет своего концептуального центра и идеологии, то мы станем жертвами других концептуальных сценариев.

Источник: 24.kg

Корреспондент Tazabek встретилась с вице-премьер-министром Кыргызстана Эркином Асрандиевым. В первой части интервью вы можете прочитать о том, какую поддержку собирается оказать правительство бизнесу.

В этой части интервью речь пойдет о донорской помощи, государственном долге и планах на посткоронавирусное будущее.

Сумма донорской помощи согласована

-Эркин Шамшудинович, Вы ранее говорили, что согласованная сумма донорской помощи составляет 456 млн долларов. Сколько из этих денег сейчас уже поступило и от каких доноров?

-Из этих средств 30 марта фактически поступило 120,8 млн долларов от Международного валютного фонда. Остальные суммы предварительно согласованы и проходят стадию окончательного утверждения в структурах самих донорских организаций, либо наши внутренние процедуры.

-Согласование не означает, что в процессе могут отказать в предоставлении? Эти суммы точно поступят?

Да, это те суммы, по которым уже предварительно пожали руки.

-Где аккумулируются эти средства?

-Эти средства поступают непосредственно на счета Министерства финансов. Я понимаю, что многих интересует, куда поступили эти деньги и на что они будут потрачены. Средства Международного валютного фонда направлены непосредственно на бюджетную поддержку – на покрытие бюджетных расходов. Механизм происходит таким образом, что есть единая корзина Минфина, куда направляются и налоговые поступления, и таможенные платежи и другие сборы, и с этого счета осуществляются расходы- перечисление заработных плат, пенсии, пособий, покупка лекарств. Каждый процесс отрегулирован законом и нормативными документами. Так вот, эта внешняя помощь, которая направляется на покрытие бюджетных расходов, конвертируется в сомы и далее она поступает в эту же корзину и идет на покрытие тех ил иных расходов.

-То есть не будет создан определённый специальный счет для донорской помощи?

-Никогда так не делается. Все поступает в единую корзину.

-Если помощь попадает в общий котел, то как же вы отчитаетесь за каждый тыйын и цент, что они пошли по целевому назначению?

-Не получится сказать, что именно эта банкнота пошла на выплату заработной платы, к примеру, Иванову. Однако бюджетные расходы контролируются и проверяются в соответствии с законодательством. Для этого есть Счетная палата, силовые органы, есть внутренние процедуры самого Минфина, есть комитет по бюджету и финансам Жогорку Кенеша, перед которым идет отчёт, есть сам парламент, перед которым Минфин отчитывается за бюджетные расходы.

-Можно ли будет визуально для населения на страничке Министерства финансов показать денежный поток донорской помощи по поступлению и перераспределению по направлениям?

-Я поставлю эту задачу перед Министерством финансов.

Кто, сколько и куда!

-Вы рассказали только про помощь МВФ. Какие еще доноры, сколько и на что выделяют деньги для Кыргызстана?

-По МВФ есть еще второй транш, мы ведем по нему переговоры. Должна поступить такая же сумма в 120,8 млн долларов. Деньги Азиатского банка развития в 120 млн долларов пойдут: 100 млн долларов – на бюджетную поддержку и 20 млн долларов – по линии здравоохранения. Всемирный банк выделяет 12,15 млн долларов, Соглашение ратифицировано. Вторым траншем Всемирный банк выделит 9 млн долларов.Все эти средства по условиям тендера пойдут на здравоохранение. Сколько нужно защитных костюмов, аппаратов ИВЛ – все это согласовывается с донорами. В этой части они очень жестко контролируют. Тендеры проходят по их условиям, а не по закону о государственных закупках. По 9 млн долларов от Всемирного банка тендер недавно уже завершился. Комиссия по согласованию со Всемирным банком должна определить победителя. Эти 9 млн исключительно в виде медикаментов и оборудования поступят. Исламский банк развития выделяет 15 млн долларов на сектор здравоохранения. ЕС 28,3 млн на бюджетную поддержку и 30,4 млн долларов немецкий банк развития KfW выделяет средства встречных фондов для поддержки фермеров в целях дальнейшего обеспечения продовольственной безопасности.

-Это же все кредиты?

-По линии МВФ одна часть идет как беспроцентный кредит, а вторая как льготный кредит по низкой ставке. АБР половину выделяет как грантовую составляющую.

Про госдолг

-Вы уже посчитали, насколько может увеличится внешний долг с учетом внешней помощи?

-О внешнем долге можно говорить только по мере поступления денег. Сейчас мы еще параллельно ведем работу по реструктуризации имеющегося внешнего долга. Министерству финансов и Министерству экономики было дано поручение выработать подходы, в какой форме в какой структуре мы будем просить о реструктуризации внешнего долга.

-Кого будете просить о реструктуризации?

-Будем работать как по двусторонним, так и по многосторонним соглашениям. Больше всего мы задолжали Эксимбанку Китая. На прошлой неделе президент беседовал с Си Цзиньпинем. Он обратился по реструктуризации этого кредита. Они обещали рассмотреть. Уже офис Эксимбанка связался с нашими, работа началась.

Правительство пойдет на сокращение госслужащих и приватизацию?

-Бюджет уже недополучил в виде налогов и таможенных платежей 9,7 млрд сомов. Рассматривает ли правительство как вариант сокращение штата государственного аппарата по всей стране и приватизацию?

-Вопрос по сокращению штата государственного аппарата действительно обсуждается. Пока рано говорить, к какому выводу мы пришли. У нас есть большие задачи по реформированию. Мы должны выработать взвешенное решение, охватывающее всю систему государственного аппарата, не в ущерб государственным функциям. В целом, вопрос рассматривается.

Что касается приватизации, то сейчас в разработке обновленная программа по ней. Мы надеемся в ближайшее время внести на рассмотрение парламента. Здесь опять же есть вторая сторона, нужно очень взвешенно принимать решения. Когда в мире кризис, цены на все падают, фондовые биржи падают, нельзя допустить, чтобы государственные объекты были проданы по низкой цене.

-У нас же была программа по приватизации?

-Была разработана программа приватизации на 2018-2020 годы. Она была одобрена правительством в 2018 году и внесена в парламент. Она очень долгое время проходила обсуждение, рассмотрение. В начале этого года проект программы был отклонен одним из комитетов. Поскольку уже 2020 год наступил, мы приняли решение, что программа требует актуализации и обновления. Сейчас новый проект программы приватизации находится на согласовании между министерствами и ведомствами. Я надеюсь, что в этот раз быстрее получится согласовать. Если программу утвердят, то каждый объект мы должны будем посмотреть очень внимательно. Мы не должны при приватизации продешевить. Я за то, чтобы доля государства в экономике была минимальной. Государство должно заниматься своими функциями, а бизнес- своими. Есть очень много объектов, которые прямо не относятся к государственным функциям. Я обеими руками за то, чтобы от этих объектов избавляться.

С другой стороны, мы должны при приватизации извлечь максимальную выгоду для государства. Сейчас из-за кризиса объекты имеют невысокую стоимость. Может быть, некоторые объекты стоит придержать, дождаться пока вырастет цена и инвестиционная привлекательность.

Как быть с мигрантами и падением денежных переводов

-По прогнозам, в этом году на 15% снизится приток денежных переводов в Кыргызстан от мигрантов. Для нашей экономики ощутимо. Что в правительстве думают по этому поводу?

-Есть разные оценки по снижению денежных переводов. Эти оценки колеблются от 15 до 30% снижения денежных переводов от мигрантов.

Что касается самих мигрантов, то со стороны правительства были выделены деньги для того, чтобы через представительства и посольства оказать социальную поддержку. В первую очередь, это касается мигрантов в России. Выделено было 20 млн сомов на эти цели.

Есть такая вероятность, что наши мигранты будут возвращаться. Конечно, государство должно и обязано их принять. Эта работа уже ведется. Вы, наверное, видите, что некоторые из наших людей возвращаются в страну, проходят необходимые санитарные процедуры. Естественно, тут же встаёт вопрос, какой работой они будут здесь обеспечены. Я думаю, что те меры, которые предполагает второй пакет поддержки бизнеса, должны быть нацелены на создание условий для ведения предпринимательской деятельности, на обеспечение самозанятости населения. Сейчас уже начата работа над посткризисным восстановлением и развитием страны. В конце- концов мы этот период пройдем, карантин закончится. Мы должны думать над тем, как восстановить экономику и дать дальнейшее развитие.

После коронавируса

-Что включает в себя эта работа по посткризисным мерам?

-Сформирована рабочая группа. Туда будут привлекаться специалисты Национального института стратегических исследования, эксперты Аппаратов правительства и президента. Мы будем активно работать и с бизнес-сообществом, и с независимыми экспертами. Мы ведем переговоры с донорами. Они тоже готовы предоставить своих консультантов. Работа начата. Однозначно мы будем пересматривать действующие программы с учетом новых реалий. Мы должны думать, как поставить на ноги нашу экономику. Обсуждаем разные горизонты планирования. В обычной практике берется трехлетний период. С другой стороны, сейчас ситуация в мире непредсказуемая, поэтому, возможно, нет целесообразности планировать на долгий период.

Источник: Tazabek

Вице-премьер-министр, член Республиканского штаба по борьбе с коронавирусом Аида Исмаилова ответила на вопросы АКИpress о работе правительства по борьбе с эпидемией, помощи населению и о доверии правительству.
– Что входит в круг ваших обязанностей в Республиканском оперативном штабе по борьбе с коронавирусом?
– Я курирую социальный блок. Это сферы здравоохранения, образования, социальной защиты, культуры, спорта, а также вопросы молодежи и миграции. Естественно, с учетом сложившейся ситуации в связи с борьбой с коронавирусом больше вопросов относятся к сфере здравоохранения. Если говорить конкретно, то это лабораторная диагностика, эпидемиологическое расследование каждого случая COVID-19, госпитализация и медицинское обследование, лечение больных COVID-19 в инфекционном стационаре, подготовка коечного фонда и медицинских кадров, разработка и утверждение клинических протоколов лечения COVID-19, обеспечение организаций здравоохранения лекарственными средствами для профилактики и лечения коронавируса с учетом прогнозируемого числа заболевших, подлежащих госпитализации и амбулаторных больных, обеспечение средствами индивидуальной защиты медицинских работников, своевременное финансирование организаций здравоохранения, в т.ч. выплата заработной платы медицинским работникам, контроль распределения гуманитарной помощи медицинского назначения.
Я также председательствую в работе Комиссии по распределению средств, поступающих от физических и юридических лиц в виде добровольного пожертвования на депозитный счет для финансирования мероприятий по борьбе с короновирусной инфекцией.
– Вы до 1 апреля были депутатом ЖК. Конечно, у вас была своя позиция, оценка борьбы нашей страны против эпидемии. Насколько это оценка изменилась после того, как перешли в исполнительную власть?
– Будучи депутатом и членом комитета по социальным вопросам ЖК, я вплотную занималась вопросами в системе здравоохранения и предлагала конкретные решения. В настоящее время в качестве члена правительства мне очень помогает накопленный опыт, особенно в условиях нынешней эпидемии коронавирусной инфекции.
Правительство принимает все меры для предотвращения распространения инфекции и стабилизации ситуации. Уже отмечается тенденция к снижению заболеваемости среди населения, наблюдается рост выздоровевших. К чести медицинских работников, они смогли предотвратить массовое инфицирование и наплыв больных, выявляют COVID 19 – положительных, профессионально лечат и минимизировали количество летальных исходов. Это отметили специалисты из разных стран.
Позиция осталась та же – работать не покладая рук, решать проблемы, помогать людям. Сегодня вместе с коллегами, с Минздравом и многочисленными специалистами мы боремся с этим недугом. Главная цель такова.
– Первый вице-премьер К.Боронов на встрече с Президентом в пятницу сообщил о втором этапе борьбы с коронавирусом. Можно узнать больше деталей этого этапа?
– Задачи второго этапа состоят в предотвращении появления новых очагов инфекции и массового распространения коронавирусной инфекции среди населения страны. Будут организованы скриннинговые исследования во всех очаговых зонах с использованием экспресс тестирования, опросов и информационно-образовательных мероприятий. Ограничительные меры, как домашний карантин для контактных, самоизоляция, социальное дистанцирование, обязательные санитарно-эпидемиологические требования для объектов и организаций, возобновляющих свою деятельность, будут продолжены. Соблюдать эти требования жизненно необходимо, чтобы не заболеть и сохранить здоровье наших близких.
– До сих пор много разговоров среди населения, что необычно тяжелый грипп прошедшей зимой, переполненные больницы и был коронавирусом. Вы изучили данные по внебольничной пневмонии по месяцам в 2019 году, в январе, феврале, марте 2020 года? Что они говорят?
– Специалисты отмечают, что грипп прошедшей зимой ничем не отличался от гриппа прошлых лет. Известно, что коронавирусы живут среди нас, и каждый год они являются одной из частых причин простудных заболеваний, то есть они являются обычными вирусами. Но нынешний коронавирус, вызвавший мировую пандемию, это новый серотип коронавируса, который вызывает гораздо более тяжелые респираторные инфекции. Был проведен анализ и консультации с ведущими специалистами, и было отмечено, что не было ничего необычного по заболеваемости гриппом и ОРВИ в период с января по март 2019 года и в начале 2020 года, то есть это была обычная зима и не наблюдалось увеличения числа больных внебольничной пневмонией в 2019 году и начале 2020 года (январь, февраль), ситуация оставалась стабильной. Но с середины марта 2020 года и именно у больных с коронавирусной инфекцией зарегистрированы первые случаи атипичной тяжелой пневмонии и тенденция к их росту.
– Есть ли какая-нибудь статистика?
– По данным Центра электронного здравоохранения, в январе-марте 2019 года в стране было 122 115 случаев пневмонии, зарегистрированных на уровне ПМСП, 145 летальных исходов, в январе-марте 2020 года было 8 992 случаев пневмонии и 132 летальных исхода.
– Хватает ли сейчас тестов на COVID-19, средств индивидуальной защиты? Как идут закупы?
-Сейчас стало легче, мы получаем много гуманитарной помощи, сами закупаемся.
В первую неделю работы мне пришлось проанализировать ситуацию и разработать базу данных, в которой были бы отражены потребности в масках, в средствах индивидуальной защиты, перчатки, антисептики, очки и т.д. Каждый день мы получаем заявки от медицинских организаций, смотрим запасы и, в случае нехватки, обеспечиваем всем необходимым. То есть не должно быть ситуации, когда в одной больнице есть маски, но нет перчаток, а в больнице соседнего района наоборот.
Сейчас у нас 50 тыс. тестов ПЦР и столько же экспресс-тестов. Отделы закупок минздрава и ФОМС занимаются бесперебойной поставкой.
Кстати, всю гуманитарную помощь и другие данные вы можете посмотреть на сайте министерства здравоохранения www.med.gov.kg в рубрике «Коронавирус. Официальная информация». Данные обновляются каждый день.
– Какая сейчас ситуация с семьями, которые нуждаются в помощи от государства? Насколько выросло их количество с начала года?
– Оказание адресной помощи нуждающимся, как известно, один из главных вопросов в условиях режима ЧП, так как многие наши соотечественники остались временно без работы. Такую задачу ставят и глава государства, и глава правительства. При оказании помощи – прописан человек или не прописан по тому адресу, где он проживает — не преграда. Оказываем помощь всем, кто официально состоит в базе данных, и кто обращается в Республиканский штаб, местные органы власти.
В целях прозрачного распределения гуманитарной и благотворительной помощи, поступающих от физических и юридических лиц для борьбы с последствиями коронавирусной инфекции (COVID-19) на территории Кыргызской Республики, в оперативном порядке были разработаны базы данных Минздрава и Минсоцразвития. При Минсоцразвития был открыт счет для учета и целевого распределения поступающей гуманитарной помощи. Вся информация по поступающей донорской и благотворительной помощи размещается на официальных сайтах, и информация ежедневно обновляется.
На сегодняшний день, на открытый счет поступило 16,1 млн сом, где специальная комиссия работает над целевым распределением средств. В созданный при Правительстве КР Штаб-помощи поступило более 281,0 тыс. звонков и заявок на горячую линию «1227».
Министерство труда и социального развития совместно с местными органами власти выявили 400,0 тысяч с лишним семей. На сегодняшний день, количество нуждающихся семей составляет 400 609 семей. Из них получили продуктовую помощь – 304 649 семей, и помощь продолжает оказываться.
– По каким линиям им оказывают помощь? Как работают спецкомиссии? В конечном итоге все решает квартальный?
– Распоряжением премьер-министра из республиканского бюджета выделены 200 млн сомов, из них половину перечислили регионам.
Также распоряжением премьер министра открыт депозитный счёт в Министерстве труда и социального развития. На сегодня поступило больше 16 млн сомов.
Эти средства распределяются комиссией. В состав комиссии входят руководители госорганов, представители гражданского общества. Мы провели 3 заседания комиссии по распределению средств: 4, 8, 14-апреля. Израсходовано 13 млн 379 тыс 996 сомов. Решением комиссии они выделены главам райгосадминистраций и мэрам городов республики на оказание гумпомощи, согласно заявкам от граждан. Помощь распределяется местными комиссиями, куда входят депутаты местных кенешей, представители женсоветов, молодежных движений. Также соцработники совместно с квартальными распределяют помощь на местах. Исключено, что решение принимается единолично, поскольку на местах все друг друга знают.
Также помощь оказывают и другие спонсоры, которые сами распределяют продуктовые наборы.
По распоряжению правительства из Фонда госматрезерва выдано 5988,7 тонн муки по всем областям страны.
– Откуда по вашему мнению идет критика распределения помощи? Она необоснованная, кому-то выгодна?
– Начну с того, что поблагодарю неравнодушных граждан. Мы очень внимательно следим за всеми замечаниями и пожеланиями, делаем выводы. В оперативном порядке были разработаны базы данных на сайтах Минздрава и Минсоцтруда, где каждый день обновляется информация о донорской и благотворительной помощи c детализацией. При ответственных ведомствах открыты счета по гуманитарной помощи. Специальная комиссия работает над целевым распределением средств.
Повторюсь, что правительство, местные власти всю силу направили на оказание адресной помощи гражданам, нуждающимся. Тут нам помогают волонтеры, бизнесмены и просто неравнодушные наши соотечественники. Мы открыты и для конструктивной критики и для тех, кто хочет нас поддержать в этом.
Пользуясь случаем хочу поблагодарить всех граждан и волонтеров, предоставляющих гумпомощь. Думаю, что критика связана с большой проводимой работой и активной гражданской позицией общества. Любая критика носит конструктивный характер и по сути она выгодна нам всем.
– Вопрос про выплату медицинским работникам. Был приказ министерства, потом это приказ отменили, говорили про распоряжение…
– Проблема в врачах, которые работают сейчас на удаленке. В конце 2018 года были внесены изменения в порядок начисления заработной платы, т.е были введены иные выплаты такие как индикаторы и Коэффициент трудового участия. То есть руководитель медицинской организации давал оценку качества работы медработника и на основе этого начислялась заработная плата. Стал вопрос, как это теперь делать на удаленке. Принято распоряжение Правительства и мы сохраняем гарантированную заработную плату по месту основной работы. В части выплаты Коэффициента трудового участия (КТУ) решение принимается на местах руководителями организаций здравоохранения.
– Давайте сравним наш подход в борьбе с эпидемией с другими странами. На ваш взгляд, он ближе к тем странам, которые добились успеха, или к тем, которые испытали огромный кризис?
– Мы живем пока в условиях коронавируса. Вопрос был вынесен на рассмотрение Совета Безопасности, и с первых дней сам глава государства взял под личный контроль все проводимые мероприятия. ЧП был введен своевременно, это тоже сыграло свою важную роль в борьбе с коронавирусом. Несмотря на определенные упущения, которые приходится оперативно исправлять, наш подход ближе к странам, которые относительно легче переносят пандемию. Сейчас мы особое внимание уделяем всесторонней защите медицинских работников.
Что мы добились? Количество зарегистрированных случаев заболеваний намного меньше, чем было прогнозировано, за последние 2 недели наблюдается тенденция к снижению числа вновь выявленных больных и начало стабилизации уровня заболеваемости, невысокий процент тяжелых больных с наличием пневмонии и признаками дыхательной недостаточности, невысокие показатели летальности — до 1,23% от общего числа заболевших.
– Доверие со стороны населения к правительству, к власти является ключевым в борьбе с эпидемией. Есть оно сейчас, в данный момент?
– Безусловно, данная ситуация нас всех проверяет на прочность. В первую очередь, исполнительную ветвь власти. Мы свою деятельность ведем открыто, прозрачно. Соответственно, критики тоже немало. Но все высказывают критику с желанием улучшить ситуацию, чтоб не было ошибок ценой жизни человека. Как я отметила, данная ситуация нас всех проверяет на прочность. А также объединяет нас всех. Мы опираемся в первую очередь на поддержку наших граждан, на их понимание. Несмотря на все неудобства, нам всем удалось выполнить одну из главных требований – соблюдать режим ЧП, самоизолироваться. Наши граждане с пониманием отнеслись к принимаемым властями мерам. Более того, население добровольно оказывает поддержку врачам, всем медицинским работникам, людям, оказавшимся в сложной ситуации. Это самая главная помощь всем нам в борьбе с коронавирусом. Я думаю у правительства есть доверие со стороны населения и это очень важно для нас.
Источник: акипресс

Корреспондент Tazabek поговорила с вице-премьер-министром Кыргызстана Эркином Асрандиевым о сложившейся в Кыргызстане ситуации. Беседа получилась содержательной и затронула много вопросов, поэтому в редакции приняли решение разбить интервью на две части.
-Эркин Шамшудинович, вы уж заявляли на брифинге, что второй пакет поддержки бизнеса предусматривает финансирование на 14 млрд сомов. Каковы источники этой суммы?
-Одно из направлений второго пакета мер по поддержке бизнеса – это предоставление льготного финансирования предпринимателям для восстановления своей деятельности и для дальнейшего развития. Для этих целей будет формироваться антикризисный фонд средств. Это не означает, что это какая-то новая структура, это отдельный антикризисный счет.
14 млрд сомов – это средства, которые мы изыскиваем из внешних и внутренних источников. Внутренние источники образуются за счет перераспределения статей расходов. К ним также относятся временно свободные средства Кыргызско-Российского фонда развития. Внешние источники – это деньги доноров.
–Почему именно 14 млрд сомов?
-Сумма была рассчитана по итогам предварительных расчетов по внутренним источникам и переговоров с донорами, от которых мы уже получили согласование по некоторым суммам. Сразу хочу сказать, что деньги пойдут исключительно на поддержку бизнеса на возвратной основе. Введение такого отдельного счета позволит нам вести строгий учет, чтобы средства не растворились среди других бюджетных расходов. Доноров это тоже привлекает, потому что они тоже хотят видеть, куда эти деньги пойдут. Мы намерены нашим партнерам все показывать открыто и публично.
-Сколько сейчас средств есть в наличии из этих 14 млрд сомов, которые уже готовы направить на этот счет?
-Счет еще не открыт. Порядок таков, что мы должны изначально завершить согласование второго пакета мер и официально его утвердить. Есть процедурные вопросы, которые нужно осуществить, после которых начнется аккумулирование этих средств на этот счет.
-Когда будет открыт этот счет? Скажите хотя бы ориентировочно.
-Сейчас трудно назвать какую-то определенную дату. Открытие счета, формирование этого пула средств, начало финансирования за счет антикризисного фонда мы планируем в течение мая. В рамках использования средств этого фонда будут задействованы отдельные кредитные продукты и программы, по которым будет осуществляться финансирование субъектов бизнеса. Если говорить об источниках, которые уже подтвердили свое согласие, я бы назвал немецкий банк развития KfW на 30 млн долларов и Европейский инвестиционный банк на 22 млн евро. Общая сумма в сомах составляет около 4,5 млрд сомов.
-Остальные почти 10 млрд сомов будете добирать за счет внутренних источников?
-Остальные средства будут обеспечиваться как от внешних, так и внутренних расходов. Внутренние источники будут формироваться за счет перераспределения расходов. Я смогу назвать эту цифру, после того как бюджет официально на заседании правительства будет озвучен и получит одобрение у парламента.
-Под перераспределением расходов вы имеете ввиду секвестирование?
Да, сейчас идет очень большая работа по секвестированию бюджета.
Что получит бизнес? Помогут не всем
-На что можно надеется бизнесу, что за кредитные продукты?
Это будут льготные кредиты.
-Какая процентная ставка?
-Ставку я сейчас не готов озвучить, потому что это все в проработке. Я могу сказать, что все эти кредитные продукты будут аналогичными ранее реализованным программам правительства. Условия будут схожими по финансированию сельского хозяйства, экспортоориентированных предприятий, по финансированию региональных проектов. В целом, сроки, условия, ставки по кредитам схожие. Разница будет небольшой.
-На кого рассчитан этот льготный кредит? Если я владелец тойканы или туристической фирмы, я смогу претендовать на него?
-Конечно, очень многие виды бизнеса понесли урон в этой ситуации. В первую очередь, эта сфера услуг, торговля, малый и средний бизнес, крупный бизнес. Однако мы должны трезво оценивать свои возможности. На самом деле, 14 млрд сомов-это не такая большая сумма, которая могла бы покрыть потребности всех нуждающихся, всех субъектов бизнеса. Учитывая некоторую ограниченность наших ресурсов, необходимо выбирать приоритеты. Это будет целесообразно. Сейчас работа по определению приоритетных направлений ведется. Уже некоторые направления мы нащупали. Эта работа продолжается. Мы ждем рекомендаций от наших донорских организаций, от международных партнеров. Я думаю, что их рекомендации будут полезны, потому что в такой ситуации оказались многие страны.
-Хорошо, давайте перейдем к конкретике. Сейчас бизнес несет убытки, людям крайне важно знать, кому помогут, а кому нет. Это буду фермеры, общепит, кто?
-Я не готов предоставить вам сейчас весь перечень, потому что это сейчас в проработке. Сейчас идет анализ. Установление приоритетов должно быть выверенным и взвешенным решением. Если бы наши ресурсы позволяли охватить абсолютно всех, то тогда никаких проблем не было бы. Тут надо учитывать, кто за короткий срок сможет оказать положительный эффект с точки зрения занятости населения, с точки зрения вклада в экономику, в объем ВВП, с точки зрения тех рисков, которые мы предвидим в будущем. Сейчас ситуация в корне в мире поменялась. Мы видим, что каждая страна должна работать над тем, чтобы иметь достаточные ресурсы, чтобы обеспечивать сама себя в изоляции от окружающего мира. Видим, что сейчас очень остро поднимается вопрос продовольственной безопасности. Над этим надо работать. В то же время появляются новые ниши. Наш малый и средний бизнес очень мобильный, быстро сориентировался.
Сейчас некоторые предприятия наладили производство медицинских масок, средств индивидуальной защиты, халатов, антисептиков, дезинфицирующих средств. На сегодняшний день они готовы даже экспортировать. Мы вот недавно приняли решение об экспорте медицинских изделий. На следующей неделе, я надеюсь, что мы примем решение об экспорте дезинфицирующих средств. Пока мы видим, что нужно продолжать делать акцент на аграрном секторе, поддерживать Легпром с новыми нишами. Я в субботу проводил встречу с представителями Легпрома. Несмотря на всю эту ситуацию, он готовы исполнять заказы по пошиву школьной формы, есть возможность исполнить российские заказы. На это мы должны смотреть. Да, конечно, кафе и рестораны пострадали в этой ситуации, но, когда мы выбираем между экспортоориентированностью и ресторанами, я думаю, что здесь очевидно в чью пользу должно быть решение.
-То есть, основной упор будет сделать на экспортоориентированные отрасли и переработчиков?
Экспортоориентированность, переработка и все, что связано с продовольственной безопасностью. Это те направления, в которых мы уверены. Мы еще продолжаем анализировать и рассматриваем также сферу туризма.
Льготный кредит – это не бесплатные деньги, а долговая нагрузка
-Эта помощь рассчитана для крупных предпринимателей или мелких?
-В первую очередь, поддержка будет оказана малому и среднему бизнесу. С точки зрения налогообложения, если субъект предпринимательства обладает оборотами до 8 млн сомов, то он является малым бизнесом. К нему также относятся люди, работающие на патентной основе и те, кто работает по единому налогу.
-Учитывая ситуацию, не все смогут позволить себе взять кредит, пусть даже он будет льготным. Если нет капитала, то как они смогут предоставить залог? Вы это брали в расчет?
-Льготы будут включать в себя сроки и каникулы по уплате основной суммы и процентов, в графике платежей. Над этим тоже работа ведется. Что касается залогового обеспечения, то сейчас ведется работа над тем, чтобы увеличить в 1,5- 2 раза капитал Гарантийного фонда, который поддерживает бизнес по залоговому обеспечению. Если у заемщика недостаточно залогового обеспечения, то он через банк сможет воспользоваться услугами Гарантийного фонда, который может до 50% от суммы кредита поручиться. Сейчас капитал Гарантийного фонда составляет 1,1 млрд сомов.
-Бизнесмены должны будут доказать, что они пострадали или собрать стандартный пакет документов для получения кредита?
-Я думаю, что в программе правительства будут указаны виды предпринимательской деятельности и секторы экономики. Если предприниматель демонстрирует, что он занимается этим видом деятельности, то у него будет возможность получить льготный кредит. Там будет установлен механизм контроля целевого использования. Документы нужно собирать, показывать, доказывать, что ты этим видом бизнеса занимаешься, что ты платёжеспособен. Здесь нужно правильно понимать, что не нужно ожидать, что завтра мы всем, кто обратился, раздадим 14 млрд. сомов. Да, здесь могут быть некоторые требования к заёмщикам, может быть критика, что требуют документы, а как иначе?
-Не уйдет ли это всю в бюрократию? Пока это начнет все прорабатываться, люди будут собирать документы, многие просто обанкротятся. Люди больше месяца сидят без работы, бизнес имеет право знать, на что ему ориентироваться. Все сейчас в ситуации неопределённости. Будут или не будут продлевать карантинные меры.
-Ситуация такова, что невозможно заранее спрогнозировать, когда исчезнет инфекция, или когда резко пойдет на спад. Ни в одной стране мира этого никто не может гарантировать. Мы рассчитываем, что количество зараженных будет скоро уменьшаться. Но здесь же все зависит не только от государства, но и от действий самих граждан. Если не будет дисциплины, будут массовые столпотворения и количество зараженных резко увеличится, мало того, что карантин продлят, но и меры придётся усилить. Мы можем прийти к этому.
Да, тяжело, но надо к этому здраво походить. Я понимаю бизнес, что им было бы лучше знать заранее на что они могут рассчитывать, а на что нет, но я думаю, что время есть. Если даже, допустим, через неделю будет послабление для отдельных видов бизнеса, поверьте, так не будет, что сегодня ему разрешили работать, а завтра ему будет нужен кредит. Обязательно нужно будет время, чтобы посмотреть ситуацию, взвесить свои силы и рассчитать, и принять решение. Сам льготный кредит тоже нужно правильно распределять, это же не бесплатные деньги, а долговая нагрузка.
Рассматриваются налоговые послабления
-Рассматривает ли правительство снижение административного давления на бизнес в период восстановления экономики?
-Эти решения уже приняты в первом антикризисном плане от 30 марта 2020 года. Перенесены все сроки по налоговой отчетности, перед Социальным фондом, Национальным статистическим комитетом, упразднены все неустойки за несвоевременное предоставление отчётности. По желанию бизнеса, передвинуты сроки внедрения цифровых форм ведения налогового учета. До конца года отменены все выездные налоговые проверки. Еще на один год продлен мораторий на проверки государственных контролирующих органов.
-Некоторые бизнесмены просят правительство признать ситуацию с коронавирусной инфекцией форс-мажором. Это возможно?
-Законодательством отрегулированы эти вопросы, в каком порядке и в каких случаях ситуацию можно признать форс-мажором. Здесь нужно смотреть две стороны вопроса. С одной стороны, это может дать послабления и облегчение для предпринимателей, с другой стороны, это может превратиться в тотальное неисполнение обязательств всех перед всеми. Это может превратиться в хаос. На сегодняшний день те мероприятия, которые проводятся, с учетом имеющихся возможностей, достаточны для того, чтобы дать послабления и снизить нагрузку на бизнес.
-Также ряд бизнесменов высказывают такую позицию, что пролонгация платежей ни к чему не приведет, потому что, когда наступит время оплачивать налоги, не будет средств.
– Основные виды налогов возникают при ведении предпринимательской деятельности. Если ты зарабатываешь прибыль, ты платишь налог с прибыли. Если ты осуществляешь продажи, то ты платишь налог с продаж и налог на добавленную стоимость. Если нет реализации, то и большая часть налогов сама по себе не возникает. Перенос налоговых обязательств дан на 3 месяца. Текущая ситуация длится месяц. Есть запас времени. Мы же не говорим, завтра начнете работать и завтра платите налоги. Речь идет о периоде, начиная с конца марта по апрель. Если в мае, июне предприятие начало свою деятельность и за этот период возникли прибыль или продажи, то за этот период есть и оборот с чего платить.
Если предприниматель испытывает ограничения в оборотных средствах, если он в период карантина понес урон, в этой связи возникли обязательства, то он в июне, июле или в августе может обратиться с тем, чтобы ему дали отсрочку на 3 месяца. Соответственно это отсрочка будет действовать с момента обращения как минимум три месяца.
-Многие выступают вообще за отмену налогов, как в правительстве на это смотрят?
-По поводу отмены налогов, на эти вопросы мы должны смотреть трезво. Вы же понимаете, что из себя представляет бюджет- это доходы и расходы. Доходы в основном формируются от налогов и таможни.
Если говорить о доходной части, то очень большие выпадения пошли по таможенным платежам. Наш основной партнёр-это Китай (до 70% импорта). В начале года была перекрыта граница и платежи резко упали.
С начала года до сегодняшнего дня по плану мы должны были собрать таможенных платежей на 13 млрд сомов. Фактически поступило 7 млрд сомов, то есть 6 млрд сомов мы недополучили. Мы собрали чуть больше половины. Теперь перейдем к налогам. С 4 недели марта у нас остановились многие виды предпринимательской деятельности. Те же самые проблемы с импортом косвенно повлияли на местное производство, потому что многие используют импортное китайское сырье. Соответственно, это на налоги тоже сильно повлияло. С начала года до 25 апреля мы должны были собрать налогов на 24,7 млрд сомов. Фактически мы собрали 21 млрд сомов. 3,5 млрд сомов недобрали.
Что касается расходной части, то с начала года, как начались проблемы, мы перешли на режим экономии. Отменили все командировки, приобретение автотранспорта и так далее. Когда ситуация ухудшилась и ввели карантин, то тогда мы перешли на еще более жесткий режим экономии. Практически, мы сегодня выполняем расходы, связанные с выплатой заработной платы бюджетникам, пенсии, расходы по ЧС и здравоохранению. Остальное все приостановлено.
-Какие еще были крупные расходы?
-Это капитальные вложения, связанные со строительством объектов, ремонтные работы, текущие приобретения по ГСМ, канцелярских товаров и так далее. Немного мы осуществляем расходы по дорогам, ирригации и обеспечению чистой водой.
В среднем, в месяц выплаты только защищенных статей бюджета составляют 7,5 млрд сомов. Мы уже с начала года недополучили почти 10 млрд сомов. Если мы будем говорить об освобождении от налогов, то это еще большие выпадения. Тогда может возникнуть ситуация, когда мы не сможем выплачивать зарплаты, пенсии и пособия. Здесь на одной чаше весов помощь бизнесу, а на другой чаше- социальные обязательства. Пока государство, несмотря на всю ситуацию, в полном объеме социальные обязательства выполняет. В то же время мы понимаем, что доходную часть обеспечивает бизнес. Я, может, немного завесу приоткрою, в рамках второго пакета рассматриваются налоговые послабления. Пока я не могу озвучить, потому что это не прошло полного согласования.
-Налоговые послабления- это хорошо, а когда вы работать людям разрешите?
-Давайте по порядку. Сначала 30 марта был принят первый антикризисный план краткосрочных мер, который был направлен на то, чтобы снизить административную нагрузку на бизнес на период ЧП и карантина. Сейчас близок к завершению и согласованию второй пакет мер поддержки, который охватывает меры по финансовой поддержке бизнеса, по фискальной поддержке. Этот второй план рассчитан на ближайшие несколько месяцев – до конца года. Он же в себя включает меры по поэтапному возобновлению некоторых видов экономической деятельности. Этим планом предусмотрена разработка отдельного графика возобновления отдельных видов деятельности.
-Вы можете рассказать, какие виды деятельности в ближайшее время разрешат?
Когда график будет согласован и утвержден, мы об этом объявим. Документ сейчас на обсуждении, поэтому с моей стороны будет неправильным сейчас озвучивать.

Источник: Tazabek

Апостроф: Как получилось, что вы попали в обе страны с эпицентрами заражения — и в Китай, и в Италию?

Сергей Пудич: Я жил в Китае на протяжении полугода. Как раз 30 декабря у меня и моей жены-итальянки там родился второй сын. К нам в Пекин прилетели родители жены, и пока мы были в роддоме, они сидели со старшим моим сыном, которому 1,5 года. Мы планировали в феврале поехать в Италию, но вдруг неожиданно нагрянула новость, что Ухань закрывают — и тогда все поняли, что все разговоры о вирусе, которые были до этого, на самом деле серьезные, что не «пронесет». Ситуация начала стремительно развиваться, в Китае все закрылось, все надели маски, людей на улице практически не стало.

Получилось, что мы выехать из Китая не могли, потому что у новорожденного ребенка не было ни паспорта, ни выездной визы, а без нее из Китая выбраться нельзя. Поскольку, находиться в квартире с двумя детьми и не выходить на улицу очень тяжело, мы решили отправить родителей жены, поскольку они в группе риска, со старшим ребенком в Италию. Мы остались с младшим ребенком на карантине, выходя на улицу только в магазин и в посольство для того, чтобы сделать документы. Паспорт на младшего мы получили в начале февраля, а в три часа утра следующего дня мы уже вылетали в Таиланд на 14 дней. Там мы провели карантин в самоизоляции перед дорогой в Италию.

— Как проходил карантин в Китае?

— Он был очень слаженным, профессионально организованным, все было четко, все следовали всем предписаниям. Везде — в каждом лифте, на каждом доме висели памятки, что нужно делать. По квартирам ходили консьержи и собирали подписи, что жильцы прочитали и ознакомились с правилами поведения. Они были простыми — сидеть дома, выходить только по необходимости, носить маску. Было еще правило — не плевать на пол, потому что китайцы часто это делают. Начали везде мерять температуру — на входе в магазины, здания, жилые комплексы. Все таксисты обязаны были носить маски, даже если сами ехали в машине. Пассажиры также не имели права садиться в машину без маски. Обычно в Китае курьерская служба все доставляла под двери, но это было запрещено, поэтому доставщики приносили посылки консьержу, консьерж звонил жильцу, тот сам спускался и забирал — чтобы не было контакта с доставщиком.

— Один китаец из Сианя рассказывал мне, что каждый день представители власти проверяли, нет ли зараженных. Вы с этим сталкивались? Как это происходило?

— Пока я там был, так не делали. Если человек приезжает в Китай из стран с повышенным риском, он обязан пройти карантин в государственном отеле, и он должен за этот отель заплатить. Ему будут приносить еду, он не должен покидать номер, но долже писать своему супервайзеру в WiChat (мобильное приложение, которое заменяет в Китае другие соцсцети, — прим. Апостроф) свою температуру и состояние. Поскольку моя жена работает проектным менеджером в международной организации по миграции в ООН, у нас в Китае есть дипломатический статус. Мы можем пройти карантин не в государственном отеле, а у себя дома. Но мы не имеем права выходить на улицу и должны каждый день отписываться консьержу.

— Как происходит карантин в Италии? Отличается ли он от того, что было в Китае?

— Да. Он более расхлябанный. Это связано, наверное, с национальными особенностями. Я был в шоке, когда прилетел в Рим, и некоторые сотрудники были без масок. При выходе половина людей были без масок. Таксист одел маску, только когда я сел в машину. Сейчас я живу в небольшом городке под Римом. В магазин пускают определенное количество людей — где-то 5 человек, когда один вышел, следующий может зайти. В Китае пускали в магазин без ограничений, но на входе меряли температуру.

— Вам страшно за своих маленьких детей?

— Если честно, то я в Китае за детей меньше всего переживал, больше всего переживал за родителей жены, потому что они как раз находятся в группе риска и чуть-чуть больше за себя, потому что у меня диабет. А дети по статистике переносят этот вирус очень легко.

— В соцсетях смеются, что по всему миру скупают туалетную бумагу, ну, а наши люди, ясное дело, еще и гречку. Вы за все время это замечали?

— В Пекине продуктов было в достатке. Я закупался на 3-4 дня вперед и видел, что все покупали еду, как обычно. В Италии закупаются на несколько дней вперед, но в магазинах все есть и полка с туалетной бумагой полная. Мне кажется, что по поводу туалетной бумаги, это просто шутка — сняли на видео каких-то неадекватных людей и это просто расползлось.

— Вы проходили контроль на разных границах за все это время. Он как-то отличается?

— Самый серьезный был, наверное, в Таиланде. Там были и сканеры температуры тела, и отдельно проверяли температуру. В Китае тоже были сканеры-пистолеты, и надо было подписать бумагу, что у тебя нет никаких симптомов простуды, но ее подписывали все, даже те, кто кашлял.

В Кишиневе смазывали спиртом багажную ленту, а в декларации по здоровью нужно было указать номер места в самолете и номер телефона и электронной почты. Я так понимаю, что в случае обнаружения зараженного пассажира, остальным бы потом присылали сообщения.

При перелете из Украины в Италию только сканером проверили температуру и все. В украинском аэропорту меня перед вылетом вообще ни о чем не спрашивали, на границе, когда пересекал его со стороны Молдавии — тоже ничего. Только водительское удостоверение брата проверили.

— Могли бы вы дать рекомендации украинцам, как вести себя во время карантина?

— Я лично считаю, что на Украине буквально через пару дней люди поймут, что все это очень серьезно, когда начнут делать тесты. Количество заболевших будет в разы больше. Тогда люди перестанут так безответственно подходить к этому вопросу, все поймут, что карантин — это серьезно, и все меры, которые принимает сейчас государство, необходимы. Запрет на перемещение между городами — это правильно.

Что я советую сделать людям прямо сейчас — это самоизолироваться. Я советую подойти к этому серьезно — найти комфортное место для пребывания месяц-полтора — поехать на дачу или остаться дома. Нужно закупить немного еды. Конечно, не нужно скупать всю гречку на полках, нужно быть социально ответственным и покупать только то, что нужно тебе, а не с запасом на полгода вперед, потому что всем остальным потом не хватит. Моя жена тоже считает, что самоизоляция — это самый действенный способ остановить вирус.

Обязательно при выходе из дома одевать маску. В дополнение к ней желательно одевать солнцезащитные очки — говорят, это уменьшает риск заражения через слизистую оболочку глаз. С собой нужно все время носить антисептик и после каждого прикосновения к какой-либо поверхности — от ручки двери до кнопки лифта — обрабатывать руки антисептики. Не трогать глаза, нос, рот. В обуви, в которой были на улице, не заходить в дом или оставлять ее на пороге, потому что можно наступить на слюну на улице.

Нужно помогать в первую очередь пожилым людям, соседям. Говорить им, чтобы они не выходили ни при каких обстоятельствах на улицу. Лучше спросить, что им нужно, купить им эти продукты и оставить под дверью. Вообще все вещи лучше передавать не через личный контакт, а оставлять под дверью. Нужно ограничить общение с людьми в принципе. Если на улице встречаетесь со своими знакомыми, не здороваться за руку, не обниматься, не целоваться. Быть здоровым, быть позитивным. Можно витамины попить.

Хотелось бы, чтобы на Украине коронавирус продлился как можно меньше и сплотил нацию. Хочется, чтобы предприниматели и обеспеченные люди помогали всеми силами побороть эту эпидемию — и поступали так безвозмездно. Люди должны помогать друг другу и не бросать на произвол судьбы. Чтобы относились к своему здоровью очень бережно и к здоровью старших. Нужно, чтобы люди были социально ответственными, не придумывали теорий заговора, не митинговали во время карантина.

Я считаю, что необходимо как можно больше обезопасить страну от распространения вируса. Следует закрыть передвижение между областями. Все должно быть закрыто и все должны сидеть и не рыпаться в течение установленного периода.

— В Китае, я вижу, эпидемия идет на спад. По вашему мнению, сколько еще продержится в Европе?

— Вы абсолютно правы, в Китае уже все потихоньку налаживается. Количество людей, которые заражаются, ничтожно малы по сравнению с тем, что было раньше. То есть, они практически победили эпидемию и поставили другую задачу — не допустить приезда людей из других стран.

Относительно Украины, Италии и всей Европы у меня пессимистические прогнозы, — хотя по жизни я оптимист. Мне кажется, те действия, которые делает правительство Украины и руководители стран Европы не достаточно деспотичные. Мы все любим нашу демократию, но китайская диктатура смогла победить вирус, а у нас все как-то слабенько, расхлябано. Потому я думаю, в Европе как минимум два месяца эпидемия точно продержится. На Украине, возможно, к осени все пойдет на спад, если сможем локализовать зачатки заболевания.

— Многие люди из стран Европы, где есть вспышка заболевания — из той же Италии — пытаются прорваться на Украину. Что бы вы посоветовали украинцам, которые стремятся сейчас вернуться на родину?

— Я думаю, что люди бегут на Украину не из-за того, что они хотят спастись от заражения — это было бы глупо. Я думаю, что у них недостаточно финансов, чтобы находиться в Европе следующие два месяца, поэтому это вынужденные меры. Если же это желание себя обезопасить, то мне кажется, что это не логично.

Миграция — это главный разносчик вируса. Потому правильно, что Украина закрывает все границы, Европа полностью закрывает сообщение на 30 дней минимум. Это единственный способ уменьшить распространение вируса.

— Сильно ли коронавирус повлияет на картину мира? И каким образом?

— За полгода пострадают все страны, особенно с неустойчивой экономикой, такие, как Украина. Все изменится, все будет по-другому. Можно говорить о будущем кризисе. Но, с другой стороны, может это и к лучшему. Страны будут больше взаимодействовать перед всемирными угрозами, больше внимания уделять проблемам человечества, таких как глобальное потепление. Этот вирус показал, что проблемы не могут касаться какой-то одной страны. Вирус пришел из Китая, но теперь это проблема всего мира. Теперь нужно вместе отвечать на вызовы.

— Напоследок, расскажите о своей режиссерской работе, и как эпидемия повлияла на ваши творческие планы?

— Я кинорежиссер и продюсер. Снимаю художественные и документальные фильмы. Последний документальный проект, над которым работал, но выход которого отложится из-за вируса, это «Поезд „Киев-Война‟» — документальный фильм об историях пассажиров поезда «Киев-Константиновка», которые постоянно ездят между мирной столицей и прифронтовой зоной, а также о мыслях о войне. Также я режиссирую рекламу и снимаю художественные фильмы ужасов и комедии. Это фестивальные фильмы, два из них есть на AmazonPrime.

— Ситуация с коронавирусом вас вдохновила?

— У меня набралось достаточно впечатлений. Когда в Китае только начался карантин, я походил по улицам, поснимал — выглядит это очень эпично. Со временем можно будет снять какой-то фильм-катастрофу.

— А документалистику?

— Я не очень люблю документальные фильмы. Больше люблю снимать художественные.

Источник: Апостроф

-Марс Осмонкулович, в 2019 году были введены в действие новые Кодексы, заработал проект «Безопасный город», Командный центр ГУВД Бишкека, Центр мониторинга, для предоставления услуг населению была введена система «Единое окно», начала работать новая Патрульная милиция. Как вы можете оценить деятельность МВД за прошлый 2019 год?
-О работе правоохранительных органов я могу судить в первую очередь по действиям сотрудников ГУОБДД. Я вижу, что не стало сотрудников с жезлами на улицах, которые в прежнее время останавливали и штрафовали водителей. Сейчас ездят патрульные машины, все происходит в европейском стиле, абсолютно незаметно. Тем более, сотрудников эту структуру набирали на конкурсной основе, открыто и прозрачно, к тому же и из числа гражданских лиц, поэтому изменился качественный состав. Прежнее ГУОБДД воспринимался как источник поборов на дорогах, а сейчас произошел сдвиг к цивилизованным методам. Сейчас и по вечерам стало безопаснее на улицах, почти везде есть камеры, которые фиксируют любое происшествие. Введенные «Единые окна» очень сильно облегчают получение необходимых справок, паспортов и других документов.
Согласно новым законам в стране существует довольно либеральный режим, в соцсетях свободно идут дискуссии по разным общественным и политическим вопросам, нет ущемления чьих то прав. Это с одной стороны. Но есть ведь проблемы с такими видами преступлений, как семейное насилие, насилие над детьми, противодействия организованной преступности. В отношении них законы, я считаю, надо ужесточать. Надо как в Казахстане, вводить химическую кастрацию за сексуальные преступления против детей. Вообще, это в последние годы стало общемировой проблемой, везде растет количество насилия против детей, и поэтому надо вводит жесткие наказания за это.
-Многие сотрудники милиции жалуются, что они стараются, ловят мздоимцев, насильников и других преступников, а в судах дела разваливаются, правонарушители получают условное наказание, поселение или вообще отпускаются на все четыре стороны. Труд милиционеров идет насмарку…
-Да, это очень большая проблема. Судебная реформа буксует, суды остаются политически зависимыми, судей назначает глава государства. Я считаю, что это неправильно. До сих пор существует телефонное право, суды со времен Акаева ручные, являются инструментом подавления. Для того, чтобы исправить положение, во-первых, надо поднять зарплату судей и в то же время повысить их ответственность за работу. При совершении судьей нарушения надо применять жесткие меры, увольнять, лишать их всех привилегий. И надо, чтобы их назначение происходило коллегиально, чтобы они не зависели от какого то органа или лица. Судьи должны дорожить своим честным именем, репутацией, положением. Также я за то, чтобы был введен суд присяжных, чтобы не было судебных ошибок. Сейчас пока что в народе бытует мнение, что имея много денег можно откупиться, а будучи бедным можно сесть в тюрьму за мелкое правонарушение.
-Сейчас милицию много критикуют за плохую работу в борьбе с экстремизмом, наркоманией, тем же семейным насилием, уличной преступностью. Но с другой стороны с этими проблемами должны бороться не только правоохранители, но и другие госорганы, местные власти, общественность. Как вы считаете, только ли милиция виновата в этом?
-Милиция – это карательный орган, она сталкивается уже с фактами преступлений. А на самом деле надо заниматься профилактикой преступлений. В этом большую роль должно играть министерство образования и вся общественность. Воспитание законопослушности должно начинаться с детского сада. А сейчас нет таких организаций, как пионерская и комсомольская, дети предоставлены сами себе и улице. Многие родители загружены добыванием средств, и на воспитание у них нет времени и сил. Уличная субкультура, поток насилия на телеэкранах, лже-герои, которые ни во что не ставят ценность человеческой жизни, все это ломает нравственные и моральные устои. Дети состоятельных родителей с подросткового возраста приучаются к наркотикам, дети малоимущих начинают нюхать клей и другие токсические вещества. В общем, с ранних лет начинается приобщение к криминальной субкультуре. И когда они совершают правонарушения, крайней оказывается милиция. А где было общество, родители, госорганы, которые не уследили за ними?
Если рассматривать последние события в Казахстане, то это произошло вследствие недостатков в работе Ассамблеи народа Казахстана, других госорганов и попустительстве местных властей. Проблема межнациональных отношений – очень актуальная во всем мире, на этой почве происходят столкновения во многих странах. Этому способствует неправильная национальная политика властей, существующее расслоение на бедных и богатых. Например, в Малайзии после погромов китайцев, которые составляли меньшинство населения, но были более зажиточной частью, были введены квоты на представительство разных наций в госорганах, в правоохранительных ведомствах и т.д. , что способствовало принципу справедливости. И это позволило предупреждать в будущем недовольства людей.
И у нас в стране происходят процессы, когда недовольные другой нацией люди возмущаются – почему они более зажиточные, почему они зарабатывают больше, ездят на дорогих машинах и т.п. А среди нацменьшинств молодежь, чувствуя свою безнаказанность ( родители и родственники откупят от милиции), начинают совершать правонарушения. Все это способствует повышению напряженности, которая может от любой искры вылиться в подобные трагические события. У нас есть институт стратегических Исследований, Ассамблея народа Кыргызстана, которые должны изучать происходящие негативные процессы и предупреждать взрывы недовольства. Надо интегрировать закрытые обособленные сообщества нацменьшинств в жизнь страны, предоставлять им квоты в государственные и другие органы.
Надо отметить, что в событиях в приграничных селах Казахстана наши правоохранители показали себя с лучшей стороны. Они не чинили никаких препятствий беженцам, которые хлынули в Кыргызстан, оказывали посильную помощь.
-И последний вопрос, как вы оцениваете действия милиции во время Кой-Ташских событий? Общество в основном положительно отреагировало на то, как сработала милиция, комиссия, изучившая эти события, дала оценку, что правоохранители действовали в рамках закона….
-В ходе этих событий Атамбаев действовал неадекватно. После президентских выборов он, видимо, рассчитывал, что Жээнбеков будет управляемой фигурой. Но он ошибался, Жээнбеков придя к власти, понимал, что если он будет плясать под чужую дудку, то упадет его авторитет, что не позволит ему руководить страной. Обострение ситуации Атамбаевым сыграло злую шутку с ним, его самонадеянность привела к печальному финалу. Я совершенно согласен с тем, что правоохранительные органы действовали в рамках закона, чтобы обеспечить общественную безопасность в стране, которой угрожали действия экс-президента. Теперь он будет отвечать перед законом по серьезным статьям Уголовного кодекса, хотя мог явиться по повестке следователя в МВД и давать показания в качестве свидетеля.

Улан АЛЫМБЕКОВ,
фото Д.АСАМИДИНОВа

Источник: “Бетме-бет”

Осенью 2019 года Минкульт обнародовал данные о господдержке кинематографа в России, включая информацию о должниках, которые не вернули государству деньги, выделенные на съемки фильмов. В списке оказалась и компания, снимавшая фильм «Айка» — социальную драму из жизни мигрантов из Средней Азии. Фильм получил много фестивальных наград, в том числе приз за лучшую женскую роль на Каннском фестивале. Картина попала и в шорт-лист премии «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». Тем не менее за нарушение сроков производства режиссер, продюсер и автор сценария картины Сергей Дворцевой (летом он вошел в состав Американской киноакадемии) теперь должен выплатить Минкульту больше семи миллионов рублей штрафов — при общем бюджете картины примерно в 100 миллионов (из них господдержка составила 28 миллионов рублей). В интервью «Медузе» режиссер Дворцевой рассказал, почему не смог уложиться в сроки, что означает для него такой долг перед государством и почему он считает, что поддержка кинематографа в России устроена неправильно.

— Почему возникла задержка, из-за которой вы должны выплатить штраф?

— Мы начали снимать [«Айку»] в 2012 году. В документах стоял стандартный срок сдачи [фильма] — два года. Съемки планировались весной, но когда мы сняли несколько эпизодов в снегу, мы поняли, что эту историю надо снимать только в нем, она по-другому не работает. Начали снимать, сняли очень крутые эпизоды. А потом две зимы снега в Москве просто не было, вот как сейчас.

Мы пытались забежать вперед, снять какие-то следующие эпизоды. Мы ходили собирали снег в мешки, когда он выпадал, ставили в огромные холодильники. Выращивали сосульки… Вы бы видели, как мы изощрялись, это же смешно выглядит, когда взрослые люди ходят собирают снег где-то на прудах. Люди, которые не знают, как я снимаю, говорят: сними искусственный снег или положи синтепон. Но мы занимаемся серьезным кино, это смотрят на большом экране. И если ты думаешь о качестве, то понятно, что никакой искусственный снег, вату, синтепон нельзя использовать, потому что все это видно. Мы даже в Мурманск поехали снимать от безысходности, нашли район, где похожие на Москву дома. Но в итоге не получилось: там люди совершенно по-другому двигаются. Это не Москва, где все двигаются быстро — на большом экране это сразу заметно. Там люди боятся камер, тут же сторонятся. Я сам был в шоке и не знал, что делать. И нам приходилось просто ждать, репетировать, снимать какие-то отдельные сцены. Мы в итоге снимали шесть лет.

— Почему так важны были именно зима и снег?

— Там же история о том, что девушка скрывала беременность, родила ребенка и никто об этом не знает — она оставила его в роддоме. Это могло быть только зимой, когда она была в куртке и могла скрыть живот. Летом эта ситуация бы не работала. Во-вторых, я всегда использую природу как часть драматургии. И там как раз ситуация, когда в Москве аномальный снегопад, когда резко меняется температура, очень большие изменения в погоде, а у нее очень большие гормональные изменения: мы показываем первые пять дней после родов, когда у женщины очень сильно меняется физическое состояние организма. Это очень сильно работало в связке друг с другом — мне это было необходимо, чтобы подчеркнуть состояние героини. И главная идея фильма в том, что несмотря ни на что, несмотря на твои планы, природа заставит тебя делать то, что ты должен делать. Мать должна кормить ребенка. И она в конце концов берет ребенка и начинает кормить, хотя хотела избавиться от него и забыть о нем. Ждать снег было мучительно, но необходимо.

— Почему вообще взялись за эту тему?

— Потому что я был в шоке, когда я прочитал в прессе, что за один год в Москве отказались от детей около 250 киргизок. Я был в шоке, потому что я русский из Казахстана — я там родился, я хорошо знаю природу азиатских женщин, насколько для них это противоестественно. Для любой женщины противоестественно. А для азиаток особенно. Что могло случиться? Почему они так массово отказываются от детей? Когда я уже познакомился с конкретными людьми, я понял, что про это надо снимать. Я пытался найти женщин, которые рожали здесь детей, а потом оставляли. Я познакомился не с одной, а со многими из них. И в условиях развивающейся Москвы это важная тема: здесь так много бизнеса, все приезжают зарабатывать, но в людях должно оставаться что-то человеческое. Глубинное и настоящее.

Поэтому этот фильм про мать и ребенка. Про самое главное, про базис жизни. Я не знал, будет это интересно кому-то или нет. Я просто знал, что должен сделать картину на эту тему. Никакой финансовой цели не было — ясно, что на картину про девушку-киргизку толпы не пойдут. Но это не значит, что не надо делать таких фильмов. Но во всем мире острая ситуация с мигрантами — из-за Сирии, из-за беженцев, поэтому фильм смотрят очень эмоционально.

— Были еще какие-то обстоятельства, которые вам мешали?

— Потом, во время съемок, случилось ужасное — умер наш немецкий продюсер, остановилось финансирование из Европы, и мы просто не могли снимать, потому что у нас из Европы часть [съемочной] группы, это совместная картина. Актеры-мигранты — это тоже проблема. Они крайне нестабильны: сегодня здесь, завтра нет, нашли работу, им предложили где-то побольше денег — и они уехали. Поэтому мне приходилось искать новых людей. А это огромный труд — в этом фильме много ролей. Потом животные: у меня там была собака, щенки, ветклиника, где все это происходит. С животными это отдельная работа. И дети, съемки в роддоме. В советское время на такие съемки — дети, животные, погодные сложные условия — давалось всегда в 10 раз больше пленки, времени больше.

Ну а самое главное, у меня есть свой авторский метод, по которому я работаю. Его основа — съемки по хронологии. Как история развивается, так я и снимаю. Обычно снимают по-другому, по объектам: есть объект, там все сцены, которые есть в сценарии на этом объекте, и все снимают. Даже финал иногда снимают заранее. Это экономически выгодно.

Ну а я снимаю по хронологии. Начало фильма вначале, первый эпизод, потом второй эпизод. Это крайне невыгодно, но дает больший художественный результат. Ты можешь точно отслеживать состояние главной героини. И второе — я постоянно меняю сценарий на съемках, в зависимости от того, что происходит вокруг: с актерами, животными, природой. Это очень сложный метод. Чтобы так работать, надо снимать только по хронологии.

— Наверно, ваши коллеги возразили бы вам: почему все экономят, снимая по объектам, а вам можно иначе?

— Это, кстати, одна из самых распространенных ошибок, когда мне говорят: «Ну конечно, ты же снимаешь долго, тебе хорошо». Я отвечаю: «Ребята, снимайте тоже долго, если вы думаете, что это так приятно. Давайте, вперед! Уговаривайте продюсеров, актеров, добивайтесь, экономьте на всем». Все думают, что снимать долго легко. Наоборот, снимать долго трудно. Потому что это группа, это энергия, нужно держать людей, чтобы актеры были заряжены, чтобы они верили и за тобой шли. Снимать долго очень трудно.

«Айка» — это огромное количество трудностей, сошедшихся в одной точке. Но я всегда говорил — вы подождите, она будет очень хорошая, она будет в Каннах, и она в итоге действительно была в главном конкурсе, получила там приз за лучшую женскую роль, его впервые в истории получила российская картина. «Айка» была в шорт-листе «Оскара» среди девяти лучших фильмов мира.

— Почему на «Оскар» вы претендовали от Казахстана?

— Потому что мне сразу сказали, что от России будет «Собибор». Он, кстати, в итоге успеха там не имел. Мы вошли в шорт-лист девяти лучших фильмов со всего мира, но тогда победил «Рим». Мы с ним все-таки соперничать не могли, у нас были абсолютно разные финансовые возможности для промоушена. На «Оскаре» это очень важно.

— Когда вы снимали картину, вы понимали, какой будет сумма штрафа за задержку?

— Нет, я не понимал, конечно. Я же не знал, что мы будем шесть лет делать [фильм]. В договоре [на получение денег от Минкульта] было, что за каждый день просрочки положена какая-то сумма. По отношению к Минкульту я вел себя абсолютно открыто. Я говорил: смотрите, у меня есть задержка потому и поэтому, по объективным причинам картина затягивается. Не потому, что я исчез с деньгами в зубах. Я работал, я репетировал, я делал что-то и всегда ставил [Минкульт] в известность. В Минкульте мне сочувствовали, но говорили: «Вы будете платить штрафы». Я говорил: а мне что сейчас делать, мне бросить этот фильм или что? Если он уже снимается, он очень хорошо снимается, посмотрите мой материал. Мои коллеги знают, как я снимаю. Я экономлю каждую копейку, я даже свои личные деньги потратил на фильм. Я сижу сейчас в долгах после картины. Все говорят: «Картина очень успешная, у тебя сейчас все круто». Я говорю: «Извините, мне иногда не хватает денег элементарно на еду».

Окончательную сумму долга я узнал уже после Канн. Мне говорят: «У тебя штраф 7,5 [миллиона рублей]». Как я буду его платить? Я всегда привожу пример — когда Тарковский снимал «Сталкера», он снял 90% фильма, а потом сказал: «Извините, я понял, что я все снимал неправильно, и давайте я либо пересниму заново его, или я не буду его вообще заканчивать». В советское время, несмотря на цензуру и все прочее, ему разрешили переснять всю картину. И сейчас есть всемирно известный «Сталкер». Или был художник Александр Иванов, который 19 лет писал «Явление Христа народу», сидел в Италии, выбирал лица, ходил по подворотням, и царь просто поддерживал его лично, приезжал к нему в Италию, в мастерскую и давал ему дополнительные деньги, зная, что тот делает. И в итоге есть эта картина, шедевр. Хотя можно было его задушить, говорить, что он превысил сметы.

— В Минкульте как-то учитывают успех картины на фестивалях?

— Вообще, во всем мире у фильма есть две составляющие успеха. Есть коммерческий успех — это всем понятно, это прокат. В России «Айку» посмотрело всего 10–12 тысяч человек. Вторая составляющая — это творческий успех. Главная система оценки — Каннский фестиваль. Потом идут Венецианский, Берлинский и «Оскар». Есть свои смотры, которые определяют место фильма в мировой системе ценностей. И «Айка» здесь в числе лучших фильмов мира.

Но у нас эта система совсем не работает. У нас все сводится к разговорам типа «критериев не существует, все дело вкуса». По факту у нас главный критерий успеха — сдан фильм вовремя или нет. Качество не волнует. Отсутствие критериев оценки фильмов — наша большая проблема.

— Что вам советует Минкульт?

— Они стоят на формальной позиции. Они говорят: «Мы прежде всего государственная организация, мы занимаемся бумагами, у нас положено так делать, вот мы так делаем».

Проблема в том, что подход ко всем одинаков. Раньше была такая проблема, что кто-то брал деньги и не снимал картины или вообще исчезал. А теперь другая крайность, всех гребут под одну гребенку, не разбираясь совершенно, какой фильм стоит специального внимания, специального подхода. И у меня возникает вопрос: нашей стране нужны высокохудожественные картины или нет? Есть ли социальный заказ, заказ государства на серьезные произведения: на серьезные книги, серьезное кино? Развлекательные картины всегда были и должны быть. Но и серьезное кино — как и серьезные книги, серьезная музыка, серьезная живопись — это тоже должно быть. Без этого человек деградирует. Я идеалистически думаю, что в интересах сильного государства иметь сильный кинематограф, который признан во всем мире.

— А вы не думали пойти по пути «Дау» — вернуть всю сумму Минкульту и начать заново уже без государственных денег? Директор департамента кинематографии Министерства культуры Ольга Любимова говорила, что это был прецедент — они не укладывались в сроки и вернули деньги.

— Это не очень корректное сравнение. У «Дау» были другие инвесторы и совсем другие деньги. У нас бюджет 28 миллионов рублей от государства, плюс деньги фондов и частных инвесторов — в сумме примерно 100 миллионов. Я не ходил и не просил еще денег, я просто говорил — дайте мне закончить. Я сам находил, я уговаривал людей, я в Китае нашел инвесторов — они попросили меня показать им то, что есть, я показал им первые 20 минут, и они сразу сказали: «Мы участвуем». У меня люди по 20–30 тысяч на фильме получали, годами работали на голом энтузиазме. На меня самого посмотреть, как я живу — у меня 25-летняя старая ржавая машина, все смеются надо мной, почему я не куплю новую. Потому что я все трачу на кино. Я просто фанат кино. Кино — это моя страсть, это совсем не бизнес.

У меня сейчас стоит вопрос физического выживания. Я думаю, как мне дотянуть до следующей картины.

— Как у вас сейчас проходят разговоры с Минкультом?

— Я говорю: «Вот пришла бумага о штрафе». Мне говорят: «По-человечески мы вас понимаем, но штрафы надо платить». Я говорю: «А где я их возьму, это же огромные деньги. Это же некоммерческая картина. Для меня проблема сейчас 20 тысяч найти». Мне говорят: «Не знаем, это ваши проблемы». — «Но вы же Минкульт?» — «Да, но мы занимаемся бумагами».

Какой выход, я не знаю. У кого просить помощи? Для меня теперь большой вопрос, нужно ли вообще делать серьезные картины. И такой вопрос после абсурдной ситуации со штрафами за «Айку» будет стоять перед многими режиссерами, особенно перед молодыми, которые хотят делать что-то серьезное.

— Вариант банкротства вы не рассматривали?

— Я не знаю, я просто нахожусь в таком шоке перманентном. И что делать — не знаю. Я советовался — мне говорят, пиши письма, разговаривай, спрашивай, пытайся убедить. Что такое банкротство? Это не отданные деньги. Если ты не отдаешь штраф, значит, ты попадаешь в черный список, значит, ты никогда денег от Минкульта больше не получишь.

— Но это же не личное банкротство, а банкротство компании.

— Я слышал, что как только ты не отдаешь штрафы, ты попадаешь в черный список. Если ситуация никак не разрешится, я просто пойму, что я здесь никому не нужен. Мои фильмы государству не нужны, в них никто не заинтересован. Чем дальше заниматься? Может, идти в авиацию дальше работать — я раньше работал в авиации, — может, чем-то другим заниматься.

Сейчас я действительно попал в этот странный «список позора» Минкульта. Мне недавно в Чехии на фестивале документального кино вручали приз за вклад в мировой кинематограф. Я говорю: «Какой мировой кинематограф? Вы понимаете, что я в „списке позора“ российского кинематографа?» Они смеются, но это правда.

— Вы пытались добиться приема у министра культуры Владимира Мединского?

— Я два раза записывался, но меня просто отправляли к Любимовой без объяснений. Может, он занят.

— Если вы все-таки вынуждены будете платить штраф, как вы будете работать дальше?

— Если меня заставят выплачивать эти деньги, для меня это будет крах как для человека, потому что у меня сроду не бывало таких денег. Все в шоке, все мои иностранные партнеры, все говорят: «Да не может такого быть». Директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо написал письмо в Минкульт: режиссер Дворцевой так снимает фильмы, мы его фильмы ценим, он у нас получал награды — и за «Тюльпан», и за «Айку», просим разобраться. Для меня этот штраф будет водоразделом. Мне нужно будет понять, нужно ли вообще то, что я делаю, кому-то.

— Вы уже планировали следующую картину?

— Я планировал сделать экранизацию одной повести советских времен, там действие происходит на одной из северных рек, это притчевая история. Но там тоже очень сложная технология, я боюсь попасть опять в такую же ситуацию, как со снегом, потому что на севере очень короткое лето.

Мне много предлагали снимать в разных странах — и в Америке, и во Франции, и в Китае. Но я хочу здесь снимать, в России, про жизнь, которую я знаю. Чтобы снять хорошую картину, надо в стране пожить, надо понимать, что внутри, понимать мотивацию, понимать, что движет человеком, почему он делает так, а не иначе. Я очень хочу работать в России, чтобы чувствовать нерв. Кстати, про нерв. Часто мне говорят — вот вы снимаете про Россию всякую «чернуху», а потом в Каннах показываете и получаете призы. Но это не так. Это очень распространенная у нас недалекая мысль, и совсем не новая. Художника Илью Репина когда-то за его великую картину «Бурлаки на Волге» министр путей сообщения России тоже упрекал почти теми же словами: зачем пишете такую дрянь, этих горилл, — чтобы на Западе продавать? Просто серьезные режиссеры, как и все художники, откликаются на боль общества, на его проблемы. А награды в Каннах даются не за «чернуху» или «светлуху», а за качество фильма.

— Предыдущая ваша картина — «Тюльпан» — вышла 10 лет назад. Почему вы так редко снимаете?

— Я не делаю картин параллельно. Не умею. Я шесть лет делал одну картину — «Айку». Я только помогал писать сценарии, какие-то небольшие деньги получил, которые опять вложил в картину. А больше я ничем заниматься не могу: я репетирую, ищу актеров, кастинг провожу — занимаюсь только одной картиной. От этого моя ситуация такая сложная — я же получил деньги на два года, я же не получал их больше.

— На что вы сейчас живете?

— Я иногда помогаю со сценариями, мне платят за это небольшие деньги. Иногда получаю денежные призы на фестивалях, даю разовые мастер-классы на Западе. Это небольшие деньги, но они позволяют как-то скромно существовать. Весь свой гонорар за картину [«Айку»] я использовал на производство, чтобы снимать, чтобы расплатиться с людьми. Я был автором сценария, режиссером, продюсером, так что вышло около трех миллионов рублей. 80% этих денег я вложил в фильм.

— Как ваша семья относится к этой ситуации?

— А как бы вы относились, если бы у вас муж был такой странный человек, который снимает годами фильмы, а денег от него нет? Все это мучительно сложно. На чем все держится — не знаю. На каких-то личных взаимоотношениях. В то же время я понимаю, что художники всегда нелегко жили. Во все времена.

Источник: “Meduza”

Омурбек Бабанов — о своем возвращении в Киргизию.

В субботу, 13 апреля, в Киргизию должен вернуться главный соперник действующего президента на выборах 2017 года, глава партии «Республика» Омурбек Бабанов. Его приезд совпал с политическим кризисом: Сооронбай Жээнбеков находится в жестком противостоянии со своим предшественником Алмазбеком Атамбаевым, который и привел его к власти. О том, будет ли он участвовать в этой борьбе и чем еще планирует заняться после приезда, политик рассказал корреспонденту “Ъ” Кириллу Кривошееву.

— Когда именно вы возвращаетесь в Киргизию? Известна точная дата?

— Сегодня для меня необычный день, прекрасное событие, которое я ждал полтора года. Буквально несколько часов тому назад купил билеты на родину. Если даст Бог, я 13 апреля в три часа дня обычным рейсом «Аэрофлота» прилечу к себе в Бишкек. Когда человек живет вдали от родины, значимость родины, значимость близких людей вырастает кратно. Для меня поддержка людей реально была бесценна. Вы сами видели, как в Киргизии проходили выборы, была очень серьезная конкурентная борьба. И после этого принять решение уйти из политики для меня, конечно, было огромным стрессом. Я только через три месяца пришел в себя.

— Были слухи, что вы прилетите не в Бишкек, а попытаетесь въехать из Казахстана в свою родную Таласскую область, где у вас больше поддержки и, возможно, больше безопасности, потому что уголовное дело на вас по-прежнему открыто. Вы не собирались так поступить?

— Да, было много слухов: что я из Казахстана прилечу на вертолете в свое родовое село, что приеду перед делегацией Владимира Путина или вместе с его делегацией. Я хочу сказать одно: я не бежал из своей родины. После окончания выборов я в течение десяти дней был у себя, ездил на малую родину, угощал людей и говорил им слова благодарности за то, что они меня поддержали. Успокаивал их, потому что обстановка реально была накалена. Потому что принять проигрыш непросто — это был не просто Бабанов в единственном лице, это была вся моя команда. Потом обычным рейсом я вылетел на лечение, и уже во время лечения я узнал, что против меня возбудили уголовное дело (за предвыборное выступление в Оше перед узбекским меньшинством: по мнению следствия, господин Бабанов призывал к насильственному свержению конституционного строя.— “Ъ”). Так почему же я должен каким-то обходным путем заезжать в Киргизию? За полтора года я нигде не прятался, основное время проводил в России, хотя бывал и в Турции. Здесь я встречался с земляками: не специально, а в ресторане, в гостинице, на улице. Поэтому как я вылетел из аэропорта Манас (в Бишкеке.— “Ъ”), так же и прилечу в аэропорт Манас.

— Известно, что российские и киргизские спецслужбы сотрудничают. Могли бы быть какие-то договоренности в отношении вас?

— Я не знаю об этом, была ли какая-то договоренность, но я знаю, что в России у меня достаточно друзей, они меня поддерживали.

— А с российскими властями вы никак не контактировали?

— Я хочу этот вопрос оставить без ответа.

— Экс-президент Алмазбек Атамбаев не так давно сказал, что дело против вас нужно закрыть и сказать вам спасибо за то, что вы не пытались дестабилизировать обстановку в стране. Вы получали какие-то особые гарантии — может быть, через доверенных лиц,— что, как только вы приедете, вас не арестуют?

— Сам экс-президент признал, что уголовное дело было возбуждено неправильно, что он во всем разобрался. В розыске я не нахожусь, потому что я сразу сказал: если вы объявите меня в розыск, то я сам приеду. Конечно, в течение года с Жээнбековым встречались мои близкие люди, вели переговоры, объясняли ему ситуацию, рассказывали ему, но, к большому сожалению, до сих пор уголовное дело не закрыто. Это чисто политическое дело.

— То есть ни один человек от Жээнбекова вам, грубо говоря, не сказал: будь уверен, никто не арестует?

— Нет, нет.

— Пока вы искренне не знаете, что с вами произойдет при возвращении?

— Я знаю одно: правда на моей стороне, я преступления не совершал, мне нечего бояться. Я больше года выдержал, и я возвращаюсь. У меня огромная надежда, что действующая власть тоже сдержит свои слова и мой приезд примет позитивно. (Ранее в интервью киргизскому телеканалу НТС Омурбек Бабанов говорил, что условием безопасности со стороны властей был его отъезд из страны на год.— “Ъ”.)

— Но кое-что остается непонятным. Вы говорите: «Я сдержал обещание, я год не участвовал в политике». А сразу после отъезда вы говорили, что уходите из политики. То есть сейчас вы этого принципа больше не намерены придерживаться? Вы навсегда ушли из политики или на какой-то срок?

— Я не возвращался не год, а целых полтора года. Я не давал интервью, не был в публичном поле нигде. Теперь я вижу: чтобы закрыть уголовное дело, я должен сам вернуться в Киргизию. Если нужно, я готов ответить перед следователями. И надеюсь, что уголовное дело будет закрыто. Если все будет тихо-мирно, я буду заниматься бизнесом и инвестициями. Буду помогать. Если действующему президенту или премьеру будет нужен мой совет, мои знания и опыт, я готов этим делиться.

— В качестве кого?

— Я говорил, что кроме политики в жизни есть много прекрасного. Для меня помочь стране — это не просто пустые слова. Я состоятельный человек, сделавший капитал до политики, и в политику я пошел, чтобы изменить страну. Сейчас выбор: или я буду просто заниматься бизнесом, привлекать инвестиции в страну, или, возможно, создам фонд, буду поддерживать лучших выпускников наших школ, чтобы они поступали в лучшие вузы. Будем финансировать лучшие стартапы, хочу помочь стране создать один из филиалов «Сколково». Если это не нужно, я готов заниматься своими делами. Конечно, у нас есть партия «Республика», но это не просто Бабанов, у нас есть депутаты в парламенте, они однозначно будут участвовать в парламентских выборах 2020 года. Ну а если, несмотря ни на что, начнут устраивать там гонения — допустим, решат напугать какими-то делами,— я хочу сказать: я не из пугливых. Тогда они вынудят меня вернуться в политику.

— А если ваше уголовное дело закроют, вы не вернетесь в политику уже никогда?

— Я не могу сказать, что никогда. Допустим, я уже уходил из политики в 2009 году, тогда я сказал, что буду только экономикой заниматься. Но я никак не мог предвидеть, что случится в 2010 году (произошла вторая революция, в ходе которой был отстранен президент Курманбек Бакиев.— “Ъ”). Когда я увидел, что во временном правительстве (уже после отставки господина Бакиева.— “Ъ”) идет раздрай, и предположил, что может произойти на выборах, я собрал молодых ребят, мы создали партию «Республика» и стали той объединяющей силой, которая смогла создать коалицию. Я тогда не мог стоять в стороне. У нас горная страна, у нас все быстро меняется.

— Как вы думаете, чья это воля — Атамбаева или Жээнбекова, что дело до сих пор не закрыто?

— Это дело было возбуждено при Атамбаеве, но сегодня Атамбаев, конечно, не имеет влияния, и это дело находится под контролем Сооронбая Жээнбекова.

— И в его интересах его не закрывать?

— Не знаю, в чьих это интересах, но могу сказать, что ни это, ни какие-то дополнительные уголовные дела, о которых сейчас ходят слухи, ни к чему хорошему не приведут. К большому сожалению, экономическая ситуация оставляет желать лучшего. Посмотрите, что пишет о нашей стране Всемирный банк: мы среди африканских стран.

— Алмазбек Атамбаев даже выразил сожаление, что привел к власти Сооронбая Жээнбекова. Как вы оцениваете два года его правления?

— Не суди, и не судим будешь. Не хочу судить их отношения, но очень сожалею, что у них так получилось. С обоими очень хорошо знаком. И жаль, что определенные политики на этом зарабатывают очки, делая реверансы в сторону действующего президента, давая понять, что это (борьба со своим предшественником.— “Ъ”) правильно. Потому что сейчас любой инвестор видит это все. Как он будет инвестировать?

— Но вы же понимаете, что, как только вы приедете, от вас будут ждать, что вы поддержите либо Атамбаева, либо Жээнбекова. Как вы собираетесь решать этот вопрос?

— Искренне говоря, я хочу заняться не политикой, я хочу заняться инвестициями, хочу спокойной жизни.

— А с кем вы хотели бы увидеться? Хотели бы увидеться с Алмазбеком Атамбаевым — просто чтобы обсудить эти полтора года?

— В первую очередь я хочу увидеться с людьми — наверное, не просто один-два дня, а пару месяцев этому уделить. Хочу просто на родине спокойно отдохнуть, отблагодарить людей. Хочу пригласить к себе на родину моих друзей извне, которые меня поддерживали, это очень важно. Я не хочу свое время тратить на что-то другое, на людей, с которыми были конфликты. Я благодарен, что он попросил извинения, только сильные люди могут так поступить. Но насчет увидеться или не увидеться — я не знаю.

— А видите ли вы себя на каком-то министерском посту или посту главы правительства?

— Я не претендую ни на какую государственную должность. Чтобы идти на какую-то должность, должна прийти команда, а быть просто руководителем я не готов.

— Но ведь вы уже были премьер-министром.

— Тогда у меня была команда. Потом, мне кажется, что очень важно, чтобы у президента и премьера было взаимопонимание, потому что у премьера по конституции очень серьезные полномочия. Необходимо срочно делать социально-экономические реформы, а без поддержки президента это будут постоянные конфликты, сделать ничего не возможно.

— Вы ждете прихода в Киргизию новых инвестиций из России?

— Я думаю, мое спокойное возвращение реально улучшит инвестиционный климат. Конечно, я сейчас разговариваю с российским бизнесом, с государственными бизнес-структурами. Я был просто очарован «Сколково». Я хотел бы, чтобы сотрудники нашего Министерства сельского хозяйства, фермеры просто приехали и посмотрели, как это делается в регионах России.

Допустим, в Пензенской области есть огромные фермы, 5 тыс. коров. Там все автоматизировано, присутствуют зарубежные инвесторы. Я очень хорошо знаком с пензенским губернатором, я вижу, что он днем и ночью работает. Когда ни позвонишь, он всегда приглашает и принимает решения. Я вижу, какой в России потенциал, как люди работают, как отбирают губернаторов из президентского кадрового резерва. И я этим восхищаюсь.

Источник: Kommersant.ru

Омурбек Бабанов снова стал одной из самых обсуждаемых фигур среди СМИ и общественности в Кыргызстане. Поводом послужило совместное с Камчыбеком Ташиевым фото в социальных сетях, а точнее подпись к нему: «До скорой встречи!». СМИ тут же начали выяснять, что именно означают эти слова. Сторонники экс-лидера партии «Республика-Ата Журт» заявили, что возвращение Бабанова на Родину не за горами.

Сегодня депутат Жогорку Кенеша от фракции «Республика-Ата Журт» Максат Сабиров рассказал, почему Омурбек Бабанов остался в Москве после выборов президента в 2017 году, когда он намерен вернуться и как дальше может сложиться ситуация.

-Недавно стало известно, что Омурбек Бабанов намерен вернуться на Родину. Так ли это? Вы знаете, когда он приедет в Кыргызстан?

-Нас сейчас обвиняют в том, что мы муссируем эту тему, однако это не так. СМИ сами поднимают эту тему после публикации его фото в социальных сетях с надписью «До скорой встречи!». Журналисты сами начали нам звонить и спрашивать, когда должен приехать Омурбек Бабанов. И мы ответили на вопросы журналистов.

Дело в том, что мы недавно встречались с Омурбеком Токтогуловичем в Москве и тогда были разговоры о том, что он намерен вернуться в страну. Об этом мы и рассказали СМИ, когда журналисты начали задавать вопросы. Когда мы встречались, он сказал, что в течение месяца он собирается вернуться в Бишкек.

Я считаю, что его возвращение будет правильным. Народ понимает, что стране нужны хорошие кадры, люди, которые действительно могут сделать вклад в развитие своей Родины.

-Омурбек Бабанов уехал из страны после выборов в 2017 году. После недавнего сообщения о его возвращении в ГКНБ заявили, что в таком случае он будет задержан. Что вы думаете по этому поводу?

-Вы знаете, какая ситуация была после выборов в 2017 году. Тогда он встретился с избирателями в Таласе, потом уехал в командировку в Москву. Он должен был вернуться через несколько дней, мы уже запланировали поездку в Иссык-Кульскую область, но потом стало известно о возбуждении уголовного дела. Мы со своей стороны поставили его в известность, что сторонники могут выйти на митинги, и никто не знает, чем они могут закончиться. Тогда он сказал, что не хочет приходить к власти таким путем, что он хочет стабильности и мира в Кыргызстане. Он сказал, что признает итоги выборов и не хочет дестабилизации ситуации. Позже у него были переговоры с властями, он нам сообщал об их результатах. Он сказал, что его попросили год побыть за границей, пока все не утихнет. Сейчас уже прошло 1,5 года. У него здесь семья, друзья. Он по всем очень соскучился. Мы считаем, что ему нужно вернуться.

Что касается сообщения ГКНБ, то я считаю, что они сделали заявление в рамках своих полномочий. По поводу уголовных дел в отношении Омурбека Бабанова уже высказались, наверное, почти все. Здесь понятно, что состава преступления в его словах не было, это подтверждают и 4 экспертизы. Конечно, власти не могут сказать приезжать или нет Бабанову. Но власти могут принять адекватные действия по его возвращению. Он гражданин Кыргызстана, который хочет жить и работать на своей Родине, но из-за фиктивного уголовного дела вынужден находиться в другой стране. Я думаю, что каких-то препятствий сейчас для его возвращения создавать не нужно. Если он приедет, то правоохранительные органы и власти должны прийти к компромиссу и дать ему возможность доказать свою невиновность.

-Как вы считаете, как воспримет народ его возвращение? Ведь после выборов были и разочарованные в его действиях?

-После возбуждения уголовного дела он мог бы выйти к своим избирателям, поднять смуту, но он этого не сделал. Он подумал о стране, о народе, выступил за стабильность, отказавшись от депутатского мандата. Омурбек Токтогулович показал, что главной целью было не прийти к власти любыми путями, его главная цель была работать во благо своего народа. Есть те, кто это понимают. Есть и те, кто думают, что он сбежал из-за того, что побоялся. Но это не так. И очень обидно, когда слышишь такие слова. Если бы Бабанов боялся, он бы не пошел на выборы, не противостоял бы властям, не был бы в оппозиции.

Конечно, он хочет вернуться на Родину законным путем, он хочет быть оправдан по тем преступлениям, в которых его обвиняют. Мы бы хотели, чтобы вопрос не политизировали, чтобы не нагнетали ситуацию. Вы же видите, что сейчас происходит в политике. Мы все видим противостояние бывшего и нынешнего президентов, и это всех беспокоит. Сейчас обсуждают суд над Омурбеком Текебаевым. И вот начали говорить о возвращении Омурбека Бабанова. Самое главное – это мир в стране. Мы вообще привыкли все политизировать, а не думать о народе, экономике, развитии страны.

Программа нашей партии всегда была направлена на решение именно экономических проблем. В работе правительства сейчас можно увидеть мероприятия, заложенные в нашей программе. Именно партия Омурбека Бабанова обещала кредиты фермерам под 7%, все говорили, что это миф. Сегодня же это реальность. Когда он говорил, что можно ипотеку давать под 10%, ему никто не верил. Сейчас же это все делается.

-Всех удивило фото Камчыбека Ташиева и Омурбека Бабанова, ведь первый заявлял о том, что Бабанов его обманул?

-У нас любят обсуждать слухи, а не реальное положение вещей. Политика – это одно, а дружба – это другое. В 2015 году они вместе создавали «Республику-Ата Журт», хотели показать, что народ нужно объединять. Это была хорошая идея. И Ташиев до сих пор является сопредседателем партии. Они вместе работали и после выборов. А то, что было после президентских выборов в 2017 году это уже политика. Но они продолжают общаться, дружить. Мы все вместе работаем, стараемся выполнять свои программы по развитию страны. А у нас любят все вопросы смешивать с политикой. Я знаю, какие отношения между ними в рамках работы партии «Республика-Ата Журт», я лично не слышал, чтобы они друг о друге говорили что-то плохое, не могли вместе работать и так далее.

-Что вы думаете о политической ситуации в стране на сегодняшний день? СДПК разваливается после выборов. Обсуждаются ли это в Жогорку Кенеше?

-Да, два года назад ситуация была другая, но после выборов партия начала делиться. Дело в том, что у нас партии очень зависимы от своих лидеров, потому что нет такой истории, как в западных странах, когда партии существуют по 100 и более лет и лидеры меняются с каждым поколением новых политиков. Там партии воспитывают своих будущих лидеров. У нас ситуация немного другая, Атамбаев когда-то основал СДПК, Бабанов основал «Республику», Ташиев основал «Ата-Журт», Текебаев основал «Ата Мекен» и так далее. Все знают лидеров партий, а некоторых членов или даже депутатов могут и не знать. Мы только в начале пути развития политических партий.

Сейчас в СДПК повторяется история других партий, когда оказывалось давление на отдельных депутатов, например, в той же «Республике-Ата Журт» собрали подписи депутатов и сняли с должности лидера фракции. Сейчас они пожинают плоды того, что сами делали раньше. Если бы в 2017 году тогдашний президент сам не агитировал за определенного кандидата, не вмешивался в ход выборов, не оказывал давление на отдельных политиков, то может быть сейчас ситуация была бы другой.

Айдан Кенжетаева